Николай Леонов - Буква и цифра

Дело попало к Прокудину. После непродолжительного разбирательства оно было приостановлено, а потом и вовсе закрыто за недостаточностью улик.

Если бы все в этой ситуации зависело только от самого Прокудина, возможно, на этом история и закончилась бы. Но, на беду, вмешались недовольные вкладчики, со счетами которых очень смело экспериментировал Хирный. Они подали жалобу, где утверждалось, что в действительности улик и потерпевших более чем достаточно, и дело возобновили.

Но время было упущено. Хирный, «за недостаточностью улик» выпущенный на свободу, успел сбежать за границу.

В связи с новыми открывшимися фактами, проверку начали в отношении самого Прокудина. Дело поручили Тимашову.

В ходе расследования он выяснил, что супруга Прокудина, оказывается, была одной из активнейших вкладчиц банковской группы «Надежность», и обанкротившаяся компания добросовестно погасила все свои обязательства в отношении этой клиентки.

Помня о том, что именно по жалобам клиентов было возобновлено дело о банках, Тимашов начал наводить справки и вскоре выяснил, что случай с супругой Прокудина был чуть ли не единственным. Еще каких-либо прецедентов, чтобы «Надежность» вернула частному лицу вложенные в нее деньги, он не обнаружил.

Кроме того, по времени момент возврата вложенных денег Наталье Прокудиной удивительно совпадал с периодом, когда ее муж расследовал дело в отношении Хирного.

Проведя титаническую работу и перелопатив горы финансовых документов, Тимашов сумел доказать, что Наталья клиентом «Надежности» никогда не являлась и вся история с возвратом ей якобы вложенных денег — очередная махинация. Цель ее, очевидно, состояла в прикрытии того факта, что Прокудин за денежное вознаграждение закрыл дело.

«И вот здесь на сцену, по-видимому, выступил гражданин Семенов, — думал Гуров, перелистывая последние страницы дела. — Что ж, в целом ситуация понятна. В отличие от Прокудина, Тимашов дело не закрыл и даже не приостановил. Завершил расследование и, как полагается, передал материалы в суд. Есть отчего быть недовольным. Только недовольство самого Прокудина в этом случае уже мало что значит. После такого расследования его можно, так сказать, списывать со счетов. Мстил Тимашову кто-то оставшийся на свободе. Но кто? И какое ему было дело до несчастий бедного следователя Прокудина, так печально закончившего свою карьеру?»

Чтобы установить это, информации о самом Прокудине было явно недостаточно. Требовалось выяснить, с кем он был связан, откуда взялся этот Семенов и как вообще функционировала эта система закрытия дел за взятки.

А то, что здесь имела место система, Лев уже почти не сомневался.

Хотя в делах о мошенничестве всегда есть много нюансов, но дело Хирного не относилось к рядовым случаям. Статья, по которой он проходил, гласила о мошенничестве в особо крупных размерах. Чтобы закрыть дело по такой статье «за недостаточностью улик», нужно быть очень смелым человеком. Или чувствовать твердую опору в лице какого-нибудь высокого покровителя.

«Наверняка Прокудин с кем-то делился, — продолжал размышлять полковник. — Ведь из своих прекращение дела ни у кого не вызвало вопросов. Недостаточно улик, значит, недостаточно. Кому какая разница? Возобновили только по жалобе потерпевших. Да и то, похоже, не слишком торопились. Дали возможность щедрому товарищу убраться восвояси. Ищи теперь ветра в поле, предъявляй обвинение».

Пребывая в мрачном настроении, он сдал дело и поехал в Управление.

Задумка с устранением Тимашова была гениально проста и безупречно чисто исполнена.

Единственное, за что можно было здесь зацепиться, — это то, что и способ организации, и сама эта чистота исполнения указывали на то, что мотив и преступника следует искать в профессиональной сфере. Но где именно? На это не было ни малейших намеков.

Припарковавшись возле родной конторы, Гуров первым делом поднялся к себе в кабинет, вытащил из сейфа несколько пухлых томов с делом Тимашова и отправился к Кирилину, которому обещал вернуть материалы еще вчера.

— Здорово, Иван Демидович! — сказал он, входя в кабинет коллеги. — Принимай фолианты свои. Возвращаю в целости-сохранности. Только блокнот его пока у себя оставил, хочу на досуге повнимательнее посмотреть. А дело — вот, принимай. Вчера не успел, извини. Допоздна засиделся. Все читал.

— А я тебе сразу сказал, что с маху там не получится. Это ты еще быстро уложился. Только сейчас закончил?