Николай Леонов - Буква и цифра

— Точно, совсем из головы вылетело. Выходит, мы собирались написать про убийство шефа и даже не знали об этом? Жуть какая! — передернула плечами Люда.

— Так откуда сведения? — повторил Лев.

— Топырин принес. Есть у нас в редакции такое недоразумение, зовут Зиновий. — Секретарша непроизвольно скривила губы. — Сказал, что по общей линии поступил звонок. Неизвестный сообщил о новой жертве маньяка и указал место, где искать труп. Так как шефа не было на месте, добывать материал про маньяка отправился сам Топырин.

— Он выезжал в Шевлягино?

— Куда конкретно он ездил, я не знаю. Он общался с замом, можете у него уточнить.

— Похоже, вы не особо высокого мнения о Топырине, — заметил Гуров.

— Так там и нечем восторгаться, — откровенно заявила Люда. — Посредственность, она и есть посредственность. Вот сами посудите: отправился на место преступления и даже не сумел узнать, что речь идет о его шефе!

— Как же он мог догадаться, если к трупу его не подпускали? — заступился за неизвестного журналиста Лев.

— Не знаю, только если бы вместо него там был другой журналист, он бы точно догадался! — парировала секретарша. — Хотя бы по машине. Ведь вы сами сказали: на месте преступления обнаружена машина шефа. Как мог Топырин ее не заметить, а если заметил, как мог не узнать автомобиль шефа?

— Пожалуй, в ваших словах есть логика, — задумчиво произнес Гуров. — И все же не стоит судить слишком строго. Быть может, это просто не его день.

— Ага, не его день. Не его жизнь, не его профессия. Тут вы правы, — непонятно отчего злилась Люда. — Да если бы не доброта главного, Топырина давно бы поперли из газеты. А теперь этот никчемыш будет писать о его смерти. Жуть!

— Где я могу найти заместителя Хвана?

— Соседний кабинет, — сообщила секретарша. — Он должен быть на месте, проводить вас?

— Спасибо, я справлюсь. Можете заканчивать дела. Как только я освобожусь, вернусь за вами, и проедем в отдел, составим фоторобот.

Люда осталась в кабинете, а Гуров вышел в коридор. Он был уверен, что спустя две минуты все в редакции будут знать о смерти шефа. Так как эту новость скрывать он не собирался, то и Людмиле не стал запрещать распространять информацию. В кабинет заместителя Хвана он вошел без стука, так как дверь была открыта. За столом сидели двое: сутулый мужичок с залысинами на голове и солидного вида здоровяк с круглым пивным пузом.

— Сегодня не принимаю, — сердито бросил здоровяк. — Если вы по поводу статьи, отправляйтесь в восьмой кабинет. Там вас примут и назначат день.

— Я не по поводу статьи. — Гуров вошел в кабинет и занял место напротив сутулого мужчины. — Я по другому вопросу. — Он вынул удостоверение, раскрыл его и представился: — Полковник Гуров, Главное управление. Как я могу обращаться к вам?

— Маренин Сергей Петрович, заместитель редактора, — в свою очередь представился зам. — Чем обязаны?

— У меня к вам ряд вопросов. Дело касается вашего начальника.

— Тогда, быть может, лучше обсудить все наедине? — предложил Маренин и дал знак собеседнику, чтобы тот удалился. — Зиновий может подождать в коридоре.

— Зиновий Топырин? — переспросил Гуров. — Так это вы ездили в Шевлягино?

— Да, я, — промямлил журналист. — Только что вернулся.

— Собирали материал?

— Там был не только я. Много журналистов понаехало, — заискивающим тоном проговорил Топырин. — Я ничего не нарушил. Все равно кто-то будет об этом писать.

— Когда вы в последний раз видели Хвана? — Этот вопрос Гуров адресовал обоим присутствующим.

— Так вы серьезно? Саша действительно умер? — все еще не веря, переспросил Маренин. — Как это случилось?

— Спросите у Зиновия, — кивнул в сторону Топырина Лев.

Реакция журналиста выглядела странно. Он побледнел, приподнялся со стула и еле слышно промямлил:

— Сергей Петрович, клянусь, я не имею к этому никакого отношения!

— На что вы намекаете? — зам был удивлен не меньше Топырина. — Попрошу вас объяснить более конкретно.

— Александр Хван был убит прошлой ночью. Тело его найдено в районе поселка Шевлягино, который не далее полутора часов назад посетил господин Топырин.

Сказав это, Гуров внимательно следил за реакцией зама. В первую минуту тот совершенно никак не отреагировал. Даже начал говорить что-то типа «с этим вопросом не ко мне», потом оборвал сам себя, лицо его застыло неестественной маской. Он откинулся на спинку стула, ослабил узел галстука и сделал несколько судорожных вздохов. Только после этого смог снова заговорить: