Наталья Солнцева - Адвокат и его женщины

– Пришлось отправить его в армию, чтобы хоть кто-то научил парня дисциплине?

– Родители не ожидали, что Павел подпишет контракт и останется служить… Они совершенно перестали понимать сына и отдалились. Я их не осуждаю… Жить с Павлом – все равно что кататься на американских горках. Вверх – вниз! Вверх – вниз! Не каждый выдержит…

– Вы потратили на него лучшие годы, а он этого не оценил. Вы даже ребенка не рискнули родить.

– От него? Боже сохрани!.. Не хватало мне мучиться со вторым Павлом!

– Он сломал вашу судьбу.

– На что вы намекаете? – обиделась Ольга. – Я похожа на мстительницу?

Боль в желудке Яны утихла, сердце билось ровнее. Но силы совершенно оставили ее.

– Я… умираю…

Вера сидела напротив и с кривой усмешкой смотрела на нее.

– Вы… обещали… – девушка протянула дрожащую руку к пузырьку с антидотом, который держала гостья. – Дайте…

Вера встала, шагнула к мойке и спокойно вылила туда противоядие. Пузырек полетел в мусорное ведро.

У Яны потемнело в глазах. Неужели ее жестоко обманули? Она все рассказала, но никто не поможет ей выжить. Вера с самого начала не собиралась этого делать.

– Вы… вы…

– Я узнала то, что хотела, – заявила госпожа Нечаева. – Ну ты и тварь! Хитрая расчетливая стерва! Я бы порадовалась твоей смерти. Но противно руки марать.

Яна беззвучно заплакала. Она не понимала ни слова и думала только о том, что истекают ее последние минуты.

– Как ты посмела? – негодовала Вера. – Я думала, ты окучиваешь моего мужа… а ты замахнулась повыше. Не побоялась! Вряд ли тебе это пойдет на пользу! Слишком большой кусок застревает в горле, малышка. Не проглотишь, подавишься!

– Вызовите… «скорую»… – простонала Яна, ощущая, как коченеет тело. Холод поднимался снизу вверх, сковывая члены и подбираясь к груди. – Вы… вы… обещали…

– Поразительно! Как тебе это удалось?

– Помогите… у-умоляю…

– Хватит придуриваться! – вызверилась Вера. – Никакого яда не было. Я нарочно тебя напугала.

В подтверждение сказанного она взяла с тарелки недоеденное девушкой пирожное, откусила большой кусок, прожевала и проглотила.

– Вот, можешь убедиться! Я добавила туда немного горечи и миндального ароматизатора для достоверности. Это не смертельно. В крайнем случае, заболит живот. Жидкость в пузырьке, которую я вылила – не антидот, а обыкновенная вода. Я развела тебя, чтобы развязать язык! Дошло?

Яна пыталась вдохнуть и не могла. Она слишком втянулась в игру, навязанную гостьей, вошла в роль жертвы. «Умирание» продолжалось, несмотря на признания Веры.

– Не хватало, чтобы ты вправду окочурилась! – всполошилась жена адвоката. – От тебя любой подлости можно ожидать! – Она вскочила, набрала в стакан воды и вылила Яне на голову. – Никто тебя не травил, идиотка! Очнись!

Черные пряди волос Яны намокли и обвисли, по лицу потекло. Она вздрогнула, судорожно вздохнула и облизнула белые губы.

– Ну, ты и артистка, – злобно процедила Вера. – Сара Бернар, блин!

Яна медленно приходила в себя. Ее мутные глаза прояснились и приобрели осмысленное выражение, дыхание восстановилось, щеки порозовели.

Гостья снова налила в стакан воды и протянула ей со словами:

– Безвременная кончина откладывается. Выпей и умойся.

– Значит… яда не было?

– Кто ты такая, чтобы я из-за тебя рисковала? Я отвечаю за больного ребенка. Кому он нужен, кроме меня?

Яну охватила радость, омраченная осознанием собственной глупости. Она легко поддалась на уловку Веры. Та сумела выудить у нее все секреты. Что же теперь будет?

– Что теперь будет? – вслух повторила девушка. – Вы меня… выдадите?

– Держи рот на замке. Я пока ничего не решила…

Колесников сидел в кресле, примостив отекшую ногу на пуфик. Жена вошла с чашкой теплого молока в руках, которую он выпивал на ночь.

– Тебя что-то беспокоит, Сережа?

– Наша дочь, – со вздохом ответил он. – Боюсь, ее семья рушится. Артем вляпался в серьезную передрягу. Когда он возвращается?

– Вера сказала, завтра. Судя по голосу, она очень устала. Может, возьмем внука к себе на выходные?

– Ни в коем случае! Пусть сама расхлебывает свою кашу!

– Ты так зол на нее…

– Я на себя зол, что вовремя не заметил, как дочь катится в пропасть.

Жена опустилась в кресло и поставила молоко на журнальный столик. Она была между двух огней: и дочь жалко, и с мужем ссориться нельзя. Он в последние дни сам не свой. Мечется, звонит куда-то, пропадает по полдня.