Наталья Солнцева - Адвокат и его женщины

– Иди ко мне, – позвала она.

Их ласки были такими же неистовыми, как шторм, терзающий побережье. Когда оба выдохлись, Нечаев улегся на спину и, глядя в потолок, произнес:

– Только ты даешь мне все, что я хочу. Никто до тебя не сумел разбудить моего зверя.

– А ты – зверь?

– В каждом из нас спит чудовище.

– Во мне не спит, – рассмеялась Жанна. – Я и есть оно! Ты моя добыча, и я ни с кем не хочу делиться.

Нечаев подумал, что она заговорит о Вере, но Жанна не собиралась повторять ошибку.

– Ты помнишь свою первую любовь? – спросила она, поглаживая его по плечу.

– Это было еще в школе. Мне нравилась учительница географии, она пришла к нам прямо с университетской скамьи, юная и робкая. Я влюбился в нее и тайно страдал. Потом она вышла замуж за лейтенанта и уехала.

– Куда?

– К месту его службы, наверное.

– И долго ты ее любил?

– Целый год. Мучительная страсть! С тех пор я ее больше не видел.

– А если бы ты сейчас ее встретил?

– Сейчас у меня есть ты…

– Я нашла в кармане твоих шорт отвертку, – сказала Жанна.

– Шаришь по карманам? – помрачнел Нечаев. – Тебе не стыдно?

– Я собирала одежду для стирки и проверила карманы. Я всегда так делаю. Зачем ты брал с собой на прогулку отвертку?

– Хотел вскрыть сейф, в котором отдыхающие хранят свои драгоценности.

– Да ладно…

– Не веришь? Зачем тогда спрашивать?

Адвокат в очередной раз убедился, что человек, похожий на Сказочника, в розыске не числится, нет его и среди неопознанных трупов, внесенных в базу данных. Самарин продолжал стоять на своем, хотя эксперты признали его вменяемым и вполне нормальным.

«Последствия контузии есть, но они незначительны и не могут вызывать тяжелых галлюцинаций, – заключили доктора. – Подозреваемый психически здоров».

Нечаев долго расспрашивал ведущего профессора, но тот лишь разводил руками.

– Чего вы от меня хотите? Я врач, а не провидец. Зачем вашему клиенту возводить на себя напраслину, мне невдомек. С медицинской точки зрения с ним все в порядке, а в остальном… это не моя компетенция.

Дело закрыли за отсутствием состава преступления, а Самарину присудили штраф и выпустили на свободу. Вместо того, чтобы поблагодарить адвоката, тот чуть ли не с кулаками на него набросился.

– Такого позора я не переживу! Ты сделал из меня полоумного! Я будто в грязи вывалялся! Как людям в глаза смотреть? Что они скажут? Совсем ты, Пашка, чокнулся! Убийцей себя возомнил, лапши на уши всем навешал! Надо мной небось весь поселок потешается.

– Зато вам срок мотать не придется, Самарин. За решеткой, чай, не курорт.

– Лучше бы я отсидел сколько положено и совесть свою очистил. А теперь куда мне податься? Хоть на край света беги!

– Вы ввели меня в заблуждение, – негодовал Артем. – Выставили идиотом. Ладно, я не в обиде. Скажите, зачем вам понадобился этот спектакль?

– Спектакль?!! Ах, вот оно, что… Спектакль, значит. Вот какого ты обо мне мнения! Ты так ничего и не понял, адвокат.

Самарин перестал называть его по имени-отчеству и перешел на «ты», выражая этим свое презрение.

– Я тебе открылся, душу перед тобой вывернул наизнанку, – продолжал он. – А ты мне не поверил. Тебе мертвое тело важнее живого человека! Я не виноват, что могила оказалась пуста…

– Что этот ваш Сказочник, все еще является вам во сне?

– Каждую ночь, – прошептал Самарин. – Он требует возмездия за свою смерть! Из-за тебя он никогда не оставит меня в покое! Никогда! Слышишь, ты?

– Я сделал все, что мог.

– А знаешь, что я придумал? – он поднял на адвоката красные глаза и ухмыльнулся. – Отправлю-ка я его к тебе! Пусть он тебя донимает! Я очень устал от него… Я перестал спать, чтобы не видеть его наглую физиономию. Забери его себе, пожалуй. Посмотрим, как ты запоешь…

Они расстались не врагами, но и не друзьями. Угроза клиента подействовала на Нечаева угнетающе. Ему не раз угрожали, но слова Самарина крепко засели в его уме. Несколько дней он ходил, как в воду опущенный. В суете и повседневных хлопотах наваждение развеялось, и Артем думал, что выбросил эту историю из головы.

Он лавировал между любовницей и женой, мотался в командировки, выступал в суде, возился с приемным сыном, пока с ним не случилось это…

– Убирайся! Убирайся! Пошел вон…