Марина Серова - Медленное убийство

– В общем-то, тоже правильно, – подумав, согласилась я и очень удивилась – оказывается, этот молчаливый человек, когда надо, может быть довольно разговорчивым.

В коттедже нас встретили горящие от нетерпения глаза, причем не только Насти, но и Дарьи Михайловны.

– Ну? – почти в один голос спросили они.

– Все! – торжественно произнесла я.

– Мыть руки и ужинать! – командирским тоном сказала домработница.

– Да нет, давайте сначала Егора послушаем – вдруг какие-то вводные появились, – предложила я.

– Тогда идите в кабинет, а то дети могут случайно что-то услышать, а это не для их ушей, – вздохнула Настя.

– То есть вам Егор уже все рассказал? – уточнила я, и она кивнула. – Ну и?..

– Ты была права – это умышленное убийство, – тихо ответила Настя.

– Ох, Татьяна Александровна! Цены вам нет! Просто бабка-угадка! – с восхищением произнесла Дарья Михайловна.

– Надеюсь, что еще не бабка, – сквалыжным тоном заметила я.

– Ай, а то вы не поняли! – отмахнулась она.

Вот и получилось, что в кабинете мы оказались втроем. Я села за хозяйский стол, а Ушаковы – в кресла, и Егор начал:

– В общем, так. Это было умышленное убийство, замаскированное под самоубийство. А началось все с того, что в «Службу спасения» был вызов об утечке газа. Газовщики быстро приехали и тут же нашли квартиру, где утечка произошла. Тут и оказалось, что наружная, металлическая дверь и не заперта вовсе, а только прикрыта, то есть ручку поверни – и входи. А на внутренней двери, старой, деревянной, обычный «английский» замок, который сам закрывается. Вот они внутреннюю дверь и выбили, потому что «болгаркой» – то резать нельзя. Вошли они в квартиру, а там в кухне два трупа. Сидят-то они на стульях, а морды на столе. Ну, тут газовщики ментов и вызвали. То есть полицию. Сами окна пооткрывали, газовый вентиль на плиту перекрыли, а больше ничего не трогали и вышли. У них, оказывается, такие случаи уже не раз были, вот им и объяснили, как действовать надо, чтобы улики не повредить. Опера с криминалистами быстро приехали, а среди них и мой товарищ был, так что я все из первых рук знаю. Стали они квартиру осматривать, а на столе… Ну, на котором трупы. Листок бумаги лежит. Думали, это прощальная записка, а оказалось не пойми что. Никаких «простите» и «прощайте», а сплошь самые грязные ругательства в адрес Ильича и Анастасии Кирилловны. Тут опера смикитили, что неспроста это, стали документы искать, ну и нашли. И увидели, что это дети Ильича. Ну, раз такое дело, они Гришину позвонили – это начальник райотдела. Он, как услышал, о ком речь, мухой примчался. И ну ребят стращать, чтобы они никому ни звука, ни ползвука! Чтобы молчали в тряпочку! Чтобы даже женам ничего не говорили! А бумажку эту даже в глаза не видели! Потому что если скандал поднимется, то Ильич им всем такую веселую жизнь устроит, что мама не горюй! Собрали они там все улики, и Гришин приказал немедленно все экспертизы провести, чтобы к тому времени, как Ильич из больницы выйдет, уже полная ясность была. Эксперты всю ночь работали и определили, что брат с сестрой писали эту записку по очереди, причем минимум четыре месяца назад, но скорее еще раньше. А кто же так загодя прощальные записки пишет? Тем более такие непонятные. На плите в кухне стоял полный чуть не до крышки чайник, на конфорке под ним был открыт газ, но вот вода в чайнике оказалась сырая, она не то что не кипела, она даже не нагревалась – как-то эксперты это там определили. Содержание алкоголя в крови у обоих около трех промилле, а вот психотропных или наркотических веществ нет. То есть кто-то…

– Не «кто-то», а Кошкин, – вставила я. – У него был очень серьезный мотив это сделать.

– Хорошо, Кошкин, – не стал возражать Егор, – вусмерть напоил детей Ильича, дождался, когда они уснут прямо мордой на столе, а потом положил на стол припрятанную записку, наглухо закрыл все окна в квартире, поставил на плиту полный чайник, открыл под ним газ и ушел.

– Да, ситуация двойного толкования не имеет, – заметила я. – Что еще?

– Так, хозяина квартиры на допрос дернули. Оказалось, что он – бывший одноклассник Николая, ему эта квартира от бабки досталась. Он решил ее не продавать – рынок недвижимости стоит как вкопанный и реальной цены за нее никто не даст. Ремонтировать ее, чтобы потом сдавать, денег нет. Вот он и пустил туда пока пожить Николая с Натальей. Причем бесплатно, но не по дружбе и не из сострадания, а из злорадства. Оказывается, Николай в школе так кичился тем, кто у него отец, что всех остальных за людей не считал. Да и сестрица от него не отставала. А тут такой облом у них в жизни случился. Вот он их и пустил, и предупредил, что выгнать может в любой момент, и тогда пусть хоть на вокзале ночуют, о чем постоянно напоминал и упивался тем, как они его уговаривают не губить их.