Марина Серова - Дочь киллера

– А потом? – спросила я.

– А потом все закончилось, – тяжело вздохнув, ответила Раиса. – Как-то вечером, когда мы лежали в постели, кто-то постучал в дверь. Игорь вскочил, выхватил пистолет, подошел к двери и, прижимаясь к стене спиной, спросил, кто там. За дверью ответили, но я не услышала. Игорь сразу помрачнел, крикнул мне, чтобы я оделась, а сам стал открывать дверь. В комнату вошел высокий и крепкий мужчина и, взглянув на меня, хмуро бросил Игорю: «Выйди, поговорить надо, дело есть. И спрячь пушку». Игорь беспрекословно выполнил все его приказания, и они вышли на кухню. Я, сама не знаю почему, подскочила к двери и стала слушать. Этот незнакомец сначала говорил, что Игорь хорошо устроился, отхватив такую красотку, а потом сказал, что его вызывает босс и что через час отправляется его поезд. Куда ему надо было ехать, я не расслышала. Игорь вернулся в комнату, посмотрел на меня, и я все поняла. Он сунул мне на прощание две пачки банкнот, сказал, что приедет ко мне, как только сможет, и что мы поженимся. А потом я узнала, что он был киллером и что его ликвидировали свои же. Так рассеялось мое наваждение, но делать аборт было уже поздно. Да и мама сказала, что вырастим ребенка. Вырастить-то вырастили, но кого! Самую настоящую бандитку!

«Ну что же, – подумала я, – генетику еще никто не отменял. Как там гласит народная мудрость? От осинки не родятся апельсинки».

– А потом я вышла замуж за Максима, Виктории тогда было четыре года. Я побоялась рассказать ему, кто ее отец, и напрасно. Может быть, если бы он знал, чья кровь течет в ее жилах, то никакой свадьбы и не было бы. А может быть, и не побоялся бы взять меня в жены с ребенком с такой наследственностью, кто знает. Но правда все равно выплыла наружу, и мне пришлось ему все открыть.

– А что случилось? – спросила я.

– Да в детстве Виктория была более-менее нормальным ребенком. Но это пока она была маленькая. А потом, как подросла, лет в тринадцать от рук совсем отбилась. Стала грубить, курить, материться, начались скандалы, пьяные оргии в подвалах с сомнительными компаниями, из дома исчезала на несколько дней. Максим и говорил с ней, что такая жизнь до добра не доведет, и убеждал по-всякому, но все было бесполезно. Однажды он не выдержал, толкнул ее в комнату и запер там, чтобы она опять не сорвалась на очередную гулянку. Так потом на него напали на улице ребята из этой компании и жестоко избили. После этого он собрал свои вещи и ушел.

– Это каким-то образом повлияло на Викторию? – спросила я.

– Ну, немного она попритихла, – сказала Раиса, – но не надолго. Потом снова взялась за старое, да так, что угодила в тюрьму за драку с применением холодного оружия. Пока она отбывала срок, я собрала все ее вещи и отвезла на квартиру, где жила мама. А мамины вещи перевезла сюда. И вот когда Виктория вышла из колонии и пришла домой, я дала ей ключ и сообщила, где она теперь будет жить.

– А ваша мама, похоже, относится к внучке вполне лояльно, – заметила я.

– Ну, во-первых, как я уже сказала, у нее сейчас с головой плохо, старческая деменция, – объяснила Раиса. – А во-вторых, да, она всегда защищала Викторию, говорила, что я ее неправильно воспитываю. А то, что из-за этой паршивки я лишилась мужа и личной жизни… – Раиса смахнула слезы. – А сколько я провела бессонных ночей, все ждала, что ее компания нагрянет в квартиру и прикончит меня! У меня на нервной почве сотни болячек появились! Я стала настоящей развалиной! Я и так терпела слишком долго. Но до наступления ее совершеннолетия я не могла выставить ее из дома, я бы тогда и дня не прожила, со мной бы расправились в два счета.

– Так, значит, Виктория сейчас живет в квартире вашей мамы?

– По крайней мере, я дала ей от нее ключи. А что уж она дальше сделала с квартирой – сама ли в ней живет, или сдает, или продала, – этого я не знаю. Вообще-то это частный дом, небольшой правда.

– А сама Виктория неужели не пыталась наладить с вами отношения? – спросила я.

– Что вы! Она была очень рада тому, что теперь-то наконец будет жить одна, – ответила Раиса.

– Ладно, – сказала я, вставая со стула, – где находится этот дом?

– На Огородной улице, дом одиннадцать, – произнесла мать Виктории.

Выйдя на улицу, я сначала решила поехать в офис «Ильи Муромца», к Валентину Седлаковскому, но потом подумала, что сейчас важнее всего захватить Викторию.

Дом на Огородной улице стоял за невысоким, покосившимся от времени деревянным забором. Прямо перед калиткой на улице были припаркованы красная «Шкода Фабия» и черный «Опель». Я подошла к калитке, она была не заперта. Я толкнула ее и вошла во двор. Там никого не было. Я, крадучись, осторожно дошла до одноэтажного деревянного дома и, прислонившись к дверному косяку, прислушалась. Заглядывать в окно было рискованно: меня могли обнаружить. До меня донеслись два голоса, мужской и женский.