Марина Серова - Дочь киллера

Я вышла из госпиталя и поехала к Николаю. Дом номер сто четыре по Артиллеристской улице представлял собой обычную хрущевскую пятиэтажку. Подъезд, в котором находилась квартира Клименюка, был открыт, и я беспрепятственно вошла внутрь. Поднявшись на пятый этаж, я позвонила в пятнадцатую квартиру. Дверь открыл сам хозяин – невысокий коренастый мужчина с залысиной на лбу и шрамами на лице.

– Могу я видеть Николая? – спросила я.

– Можете, – ответил мужчина, – он перед вами.

– Николай, я расследую нападение на Владислава Семеновича Перегудникова, зовут меня Евгения. Где мы можем поговорить?

– Проходите, – сказал Николай и посторонился, пропуская меня.

Из тесной прихожей, заставленной двумя шкафами и детским велосипедом, я прошла в небольшую комнату. Обстановка ее разительно отличалась от того, что я увидела в квартире Константина Разлейникова. Голодранцем Николая назвать было нельзя – все было чисто, аккуратно, хотя и очень скромно. Я села в кресло с немного потертой обивкой, а Николай устроился на диване еще, кажется, советских времен.

– Николай, простите, не знаю вашего отчества, – начала я.

– Геннадьевич, но можно просто по имени, – ответил Клименюк.

– Хорошо. Николай, скажите, вам известно, что на днях на Владислава Семеновича Перегудникова было совершено нападение?

Николай тяжело вздохнул и утвердительно кивнул.

– Николай, расскажите мне, о чем был ваш с ним последний разговор.

– Да так, – неопределенно произнес Клименюк, – поговорили о том о сем.

– Николай, не надо мне лапшу на уши вешать, – резко сказала я. – Владислав Семенович звонил вам и просил узнать, что произошло с Константином и Василием. Затем он пришел к Седлаковскому – руководителю охранного агентства «Илья Муромец», где работают Константин и Василий, и потребовал, чтобы тот пошел в полицию с повинной. А потом на Перегудникова было совершено нападение. И вы мне еще будете говорить, что вели с Владиславом Семеновичем светскую беседу? Ведь вы прямо сказали доктору, что его бывшие пациенты стали киллерами!

– Я такого не говорил, – ответил Николай. – Слово «киллеры» я вообще не произносил.

– Ну, может быть, я и не дословно передала ваш разговор, но смысл-то остается прежним: Константин и Василий занимаются в настоящее время заказными убийствами.

– Послушайте… Евгения, у меня семья, жена и ребенок, – начал Николай.

– Понимаю вас, Николай. Но я веду неофициальное расследование по просьбе сестры доктора. Владислав Семенович сейчас находится в реанимационной палате с круглосуточной охраной. Но вечно его охранять никто не будет. А опасность повторного покушения остается. К тому же практически доподлинно известно, что напал на доктора именно Константин.

Николай при этих словах вскочил с дивана и стал нервно ходить по комнате. На щеках у него заиграли желваки.

– Поймите, Николай, – продолжала я, – мне необходимо знать, что вам рассказал Константин, когда вы с ним разругались. Он что, предлагал и вам стать киллером? Почему вы ему сказали: «Смотри не подавись этими деньгами!»

Николай молчал, только продолжал ходить взад-вперед по комнате.

– Николай, я даю вам слово, что все, что вы мне расскажете про Разлейникова, за пределы вашей квартиры не выйдет, это будет конфиденциальный разговор. Но мне просто необходимо знать, как получилось так, что Разлейников стал убийцей? И кто его посылал убивать? Глава охранного агентства «Илья Муромец» Седлаковский?

– Ладно, вам я расскажу, но письменных показаний я никому давать не буду, я не собираюсь рисковать семьей, – согласился наконец Клименюк и снова сел на диван.

– Я вас слушаю, Николай.

– Так вот… – Он потер руками лицо. – Черт! Никогда бы не подумал, что Костюха сможет руку на доктора поднять. Ведь Владислав Семенович его сдвинутые мозги на место поставил, они у него капитально поехали, когда он вернулся сюда. Там, где он воевал, такое крошево было! Адская рубка! Он на нервной почве так сильно заикаться стал, что двух слов связать не мог. Владислав Семенович его и от заикания избавил.

– А где вы познакомились с Константином? – спросила я.

– Здесь, в Тарасове, в госпитале, – ответил Николай. – Я тоже тут лечился. Так вот, когда Костюха выписался из госпиталя, они сошлись с Татьяной. Но к ней у него не было чувств. Знаете, как говорят: один любит, а другой позволяет себя любить. Так и у них с Таней было. Она его, можно сказать, выходила, столько возилась, когда и уколы надо было ставить, и массаж делать. Ничего не жалела, всю себя отдавала. А он… – Николай махнул рукой. – Да… так вот. Устроил я его в охранное агентство «Содружество», я там работаю. Ходил к руководству, просил принять на работу, характеризовал его положительно со всех сторон. Ну ладно, взяли его. Поначалу все шло вроде бы хорошо. А потом мне стали выговаривать за него. Ты, мол, поручился за человека, а он прогуливает! Ну, я его и вызвал для объяснений. Ты что же, говорю, меня подводишь? Говорят, что ты халтуришь, к своим обязанностям халатно относишься. Тогда он признался, что замутил с одной бабой, медсестрой из госпиталя. Викторией ее зовут. А это такая марамойка, прости господи! Ой, извините…