Юлия Алейникова - Анонс для киллера

— Женечка, Евгения Викторовна, — приступил он к исполнению заранее продуманной сцены, — я пришел сюда сказать… а точнее, извиниться, — с продуманной заранее паузой начал Андрей. — Извиниться за собственное несуразное, неуместное и недостойное поведение. И если вы будете так великодушны и позволите мне войти, я все вам объясню.

По мнению Андрея, ход был беспроигрышным и обеспечивал ему необходимую платформу для дальнейших объяснений. Сейчас Потапова должна сдержанно улыбнуться, взять букет и, демонстрируя то самое вынужденное великодушие, пригласить его войти, в душе едва сдерживая восторг по поводу роскошного букета и самодовольство по поводу его визита с покаянием. Но ничего этого не произошло.

Потапова стояла, молча его разглядывая, словно все еще решая, спустить с лестницы или нет. Андрей почувствовал, как уверенность покидает его. «Как бы умолять не пришлось», — посетила его дикая абсурдная мысль.

А Потапова наконец ожила и, сложив на груди руки, спросила, приподняв презрительно брови:

— С чего такая честь, можно было бы и повесткой вызвать.

— Какой повесткой? — растерялся Андрей, пытаясь понять, о чем вообще речь идет.

— А что, ваше ведомство повесток не рассылает, сразу «черный воронок»? — сердито усмехнувшись, спросила Потапова.

Женька просто распахнула дверь. За дверью стоял он.

Точнее, Ведерников Андрей Александрович. Первая мысль, пронесшаяся у нее в голове, была проста и объяснима. Что у меня на голове? Хорошо хоть удержалась от того, чтобы проверить. Потом была мгновенная мысленная проверка внешнего вида. Ноги в лосинах у нее отпад, носочки новые, эстонские, с красивым узором, жакет нерваный, и смотрится она в нем этакой хрупкой и беззащитной. Сойдет. И, только закончив эту виртуальную ревизию, не занявшую и пары секунд, Женька сосредоточилась на госте.

Выглядел Ведерников так, что Женьке плакать захотелось от досады. Ну почему такие мужики всегда другим достаются? А она в их присутствии только позорится и в глупые ситуации попадает. Эта мысль рассердила Женьку и автоматом наполнила ее силой и уверенностью. Да и наплевать, кому он там достается. Сейчас выясним, зачем пришел, и пусть проваливает на все четыре стороны. А если пообщаться захочет, пусть к себе официально вызывает, нечего из нее дуру делать!

Но липовый консультант Женькиных настроений, очевидно, не понял, потому что ожил и принялся нести какую-то околесицу про объяснения и великодушие. И букетом в нее тыкать. Букет, кстати сказать, был очень красив, но Женька была так сердита, что даже соблазна его получить ни малейшего не испытала.

— С чего такая честь, можно было бы и повесткой вызвать, — язвительно заметила Женька, с удовлетворением наблюдая, как вытягивается лицо «консультанта».

— Какой повесткой? — захлопал он удивленно глазами.

— А что, ваше ведомство повесток не рассылает, сразу «черный воронок»? — упиваясь его растерянностью, продолжала язвить Женя.

На лице «консультанта» мелькнула искра понимания.

— Так вы уже знаете? Даже не буду спрашивать, каким образом вам удалось меня рассекретить, — покачал он головой, отчего-то развеселившись. — Во всяком случае, не сейчас. Что ж, в таком случае примите букет в знак восхищения. Снимаю шляпу.

Женька подозрительно взглянула на фээсбэшника, но, не усмотрев в его взгляде насмешки, букет все же взяла. Чувство превосходства сделало ее добрее и любезнее.

— Ладно уж, проходите, — велела она, и Ведерников понял, что никакими скрытыми восторгами тут и не пахнет, его именно, что «ладно уж» приглашали.

«Опять все шло наперекосяк с этой Потаповой», — вздохнул он, входя в тесную маленькую прихожую, в которой кроме старой, прибитой к стене вешалки помещался еще старенький шаткий стул и зеркало с полочкой, мутное от времени.

— Что, не нравится? — поджав губы, спросила Женька, проследив за его взглядом.

Врать смысла не имело, и Андрей ответил как есть:

— Эта квартира не очень сочетается с вашим эфирным образом.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Женька, в очередной раз удивив его. — Но ремонт здесь сделать я не могу, потому как квартира не моя, а хозяйская, а съезжать жалко, я к ней привыкла. Проходите на кухню, — махнула она в сторону маленького тесного коридорчика, а сама с букетом отправилась в комнату выбрать подходящую вазу.

— Итак, — усаживаясь напротив Андрея, проговорила журналистка, — я вас слушаю.

Чаю ему не предложили. «Может, стоило к себе пригласить?» — мелькнула у него мысль, чтобы поменьше выпендривалась.