Клер Макинтош - Кто не спрятался

На кофеварке загорается зеленая лампочка — значит, вода закипела. Я нажимаю кнопку запуска и смотрю, как темная жидкость течет в чашку. Аромат свежего кофе щекочет мне ноздри, наполняет легкие. Обычно я не пью кофе, но сегодня не откажусь. Я достаю второй фильтр.

— Тебе сварить? — спрашиваю я Кейти.

Она не отвечает. Оглянувшись, я вижу, что она рассматривает что-то на столе.

— Солнышко, прекрати копаться в вещах Мелиссы.

Интересно, когда приедет полиция? Арестуют они Саймона сразу или дождутся, пока он вернется домой?

— Мам, мне кажется, тебе нужно на это взглянуть.

— Что там?

Я слышу шаги Мелиссы на лестнице и ставлю ее чашку на стол. Себе в чашку я добавляю сахар и осторожно отпиваю, стараясь не обжечься.

— Мам! — уже настойчивее произносит Кейти.

Я подхожу к столу и вижу, почему Кейти в таком ужасе. Там лежит карта лондонского метро, я ее уже видела, когда забирала счета Мелиссы. Кейти развернула ее, и теперь она занимает всю столешницу. Знакомые цвета линий подземки испещряет сеть стрелочек и каких-то пометок.

Я неотрывно смотрю на карту. Кейти плачет, но я не пытаюсь ее успокоить. Я ищу маршрут, который успела выучить наизусть, схему проезда на работу Тани Бекетт.

Северная линия, до станции «Хайгейт», потом пересадка на сорок третий автобус до остановки «Крэнли-Гарденс».

Маршрут нарисован желтым маркером, над станцией «Крэнли-Гарденс» приписка: «недействительно».

Мелисса останавливается в дверном проеме между прихожей и кухней, видит ужас на лице Кейти, развернутую карту метро у меня в руке — и улыбка медленно сползает с ее лица. Я понимаю, что еще надеюсь — вдруг она начнет все отрицать, предоставит какое-то разумное объяснение этой улике.

Но Мелисса даже не пытается. Она вздыхает, будто это мы совершили что-то ужасное.

— Неприлично рыться в чужих вещах, знаете ли, — говорит она.

На мгновение мне даже хочется извиниться, но я успеваю прикусить язык. Мелисса входит в кухню, ее каблучки стучат по выложенному плиткой полу. Она забирает у меня карту метро. Я понимаю, что все это время сдерживала дыхание, но когда я пытаюсь выдохнуть, у меня ничего не получается, грудь свело, будто кто-то давит мне на грудную клетку. Я смотрю, как Мелисса сворачивает карту, морщится, когда уголок заворачивается не в ту сторону. Она ничуть не торопится, не волнуется. Ее спокойствие сбивает меня с толку, и мне приходится напомнить себе, что улики неоспоримы. Это Мелисса стоит за веб-сайтом, за объявлениями в «Лондон газетт». Это Мелисса следит за женщинами по всему Лондону, продает их анкеты мужчинам, которые выходят на охоту.

— Почему? — спрашиваю я.

Она не отвечает.

— Тебе, пожалуй, стоит присесть. — Мелисса указывает на стулья у длинного белого стола.

— Нет.

— Зоуи… — Она устало вздыхает. — Не усложняй ситуацию. Садись.

— Ты не можешь удерживать нас здесь.

Она смеется — невеселый смешок, словно говорящий, что она может делать все, что ей вздумается. Мелисса проходит к кухонной стойке. На черной каменной столешнице высится кофеварка — и рядом с кухонной плитой стоит подставка для ножей. Рука Мелиссы кружит над подставкой пару секунд, указательный палец мечется от одного ножа к другому, будто Мелисса проговаривает про себя считалочку. Наконец она достает нож с черной ручкой и лезвием длиной в пятнадцать сантиметров.

— Не могу? — осведомляется она.

Я медленно опускаюсь на стул, держась за руку Кейти. Дочь следует моему примеру.

— Тебе это не сойдет с рук, Мелисса, — говорю я. — Полиция подъедет в любую минуту.

— Сильно сомневаюсь. Судя по информации, которую ты с такой готовностью мне предоставляла в последнюю пару недель, полиция проявила незаурядную степень некомпетентности в расследовании этого дела.

— Но ты сказала констеблю Свифт, что мы здесь! Она… — Увидев сочувственный взгляд Мелиссы, я умолкаю.

Какая же я дура! Конечно, Мелисса на самом деле не звонила Келли. Понимание бьет меня под дых, и я, сразу лишившись сил, обмякаю на стуле. Полиция не приедет. Моя сигнализация — в сумке, дома. Никто не знает, что мы здесь.

— Ты больная извращенка, — шипит Кейти. — Или психически ненормальная. Или и то и другое. — В ее голосе слышится не только гнев.

Я думаю, как часто Кейти сидела в этой кухне, помогала Мелиссе с выпечкой, зубрила домашние задания, делилась секретами, которые дочь не может рассказать матери, какими бы хорошими ни были их отношения. Я пытаюсь понять, что она сейчас чувствует, и тут меня осеняет: моя ситуация ничуть не отличается. Мне лгали. Мной воспользовались. Меня предали.