Елена Гордина - Я куплю тебе новую жизнь

Ксения вцепилась в сверток с платьем и покачала головой:

– Нет!

– Что – нет? – Максим разозлился еще больше.

– Я так не могу… – ответила девушка шепотом.

– Что ты там бормочешь? – Макс уже вышел из себя. – Я ничего не понимаю!

Ксения понимала, что раньше Максим никогда так себя не вел, никогда не грубил и так явно не пренебрегал ее интересами. Да она и не позволила бы – сразу бы развернулась и ушла. Но сейчас у нее словно отнялись ноги, она не могла даже пошевелиться. А все потому, что за короткий срок рухнул весь ее привычный мир, и теперь у нее нет ничего: ни Ольги, ни образования, ни Жени, ни привычной работы. Остался только Макс и купленное сегодня нарядное голубое платье.

Ксюша продолжала молчать. Она старалась не смотреть на сверток, лежавший у нее на коленях, иначе не смогла бы сдержать слез. А плакать при Максиме девушка больше не хотела – их отношения окончательно и бесповоротно изменились.

– Давай так, – Максим взял себя в руки. – Я прилечу из Турции через две недели, и мы еще раз все обсудим. Все-таки я люблю тебя, малышка!

Парень чмокнул Ксению в уголок губ, и она выбралась из машины. Девушке было очень плохо и больно. Казалось, у нее буквально выдрали сердце из груди.

Дома Ксения первым делом спрятала сверток с платьем на антресоли – обновку могла увидеть мать, и это вызвало бы новую серию причитаний, жалоб и критики. Однако, как вскоре стало ясно, возможное обнаружение платья было лишь наименьшим из зол.

Когда девушка прошла в комнату, то сразу же поняла: случилось нечто ужасное. Все члены семьи сидели в полном оцепенении, стояла гробовая тишина.

– Что случилось? – хотя уже сама понимала: случилось, и это не обычная бытовая неприятность.

– Сегодня утром я пошла в банк, чтобы положить твои деньги нам на счет… – Нина Гавриловна подняла на дочь опухшее от слез лицо. – А там написано: «Банк больше не работает в связи с дефолтом».

– Что? Как? Папа? – Ксения растерялась, она еще не отошла от тяжелого разговора с Максом, и вот новая неприятность. Еще не связав воедино новость о закрытии банка с невосполнимой потерей всех денег, Ксения подошла к Владимиру Сергеевичу.

– Папа? Это что значит?

Отец сидел на краешке кровати, низко опустив голову и свесив руки. Именно эта безвольная поза взрослого мужчины напугала Ксению больше всего. Девушка кинулась к отцу, опустилась на колени и схватила его за плечи.

– Папа! – крикнула она, и тотчас заревела Машка. Братья сидели на кресле и тоже начали хлюпать носами.

– Я ничего не понимаю, дочка! – Владимир Сергеевич посмотрел на нее мутными красными глазами. – Нам сказали, банк обанкротился и денег больше нет…

– Ох, горе!!! – внезапно пронзительно громко взвыла Нина Гавриловна и принялась рвать на себе волосы.

Машка зашлась испуганным плачем, братья подбежали к матери и стали хватать ее за руки, но женщина не унималась. Она оттолкнула детей, с диким воем хлопнулась на колени возле икон и стала читать молитву, обливаясь слезами.

Владимир Сергеевич молча встал и, не сказав никому ни слова, вышел из квартиры. Ксения осталась сидеть на полу, совершенно раздавленная, обескураженная и потерянная. Что делать дальше и как жить, она не знала.

Нина Гавриловна рыдала еще около часа, затем собралась и тоже ушла в ночь.

– Я в церковь! Пойду грехи ваши отмаливать! Бог меня из-за вас наказывает! – Опухшая от слез Нина Гавриловна накинула черный платок и криво застегнула плащ. – Это все из-за тебя, Ксения! Это мне кара Господня, что вырастила такую непутевую дочь! Слишком я тебя изнежила, вон ты и выросла такой. Сожительствуешь без брака, куришь, как пропащая девка, да и друзья у тебя одни грешники, абортницы и самоубийцы. Пойду паду на пол перед иконами, может, Бог и простит меня, да и твою душу заблудшую.

– Машка испугалась! – Ксения попыталась остановить мать в дверях. – Мальчики голодные! Куда ты собралась? Давай дождемся утра, потом пойдешь!

– Нет! – Нина Гавриловна рвалась из квартиры. – Я пойду отмаливать ваши грехи, и тогда, может быть, все и наладится!

Ксения обреченно вздохнула. Спорить с матерью было бесполезно. Закрыв за Ниной Гавриловной дверь, Ксюша вернулась в комнату. Сначала она успокоила и уложила спать сестру, затем отварила макароны и накормила братьев ужином. Около часа ночи вернулся отец. Забыв разуться, Владимир Сергеевич прошел на кухню и положил на стол большую клетчатую сумку. Мальчишки, доедавшие в это время вторую порцию серых макарон, удивленно уставились на отца. Ксения же мечтала только об одном: поскорее выйти во двор и покурить.