Виктор Пронин - Ночь без любви. Повести

— Заходите! — Костя приглашающе махнул рукой, показал на чайник.

— Нет, — Анатолий покачал головой и тоже махнул рукой, — выходи, дескать, сам, здесь удобнее.

— Тоже верно, — согласился Костя. Он выключил газ, с сожалением посмотрел на свой ужин, набросил куртку и, погасив свет, вышел.

Вода стекала с навеса прямо на голову Анатолия, на плече, похоже, лилась за воротник, а он то ли не замечал холодных струй, то ли нарочно встал под этот душ. Уже не было в нем обычной напористости и превосходства. На пороге топтался обычный парень тридцати с лишним лет с поднятым воротником и неуверенной улыбкой.

— Не помешал? — спросил он, и Косте стало неловко, будто Анатолий сам уступал свое первенство, но уступал как-то униженно, прося снисхождения.

— Как не помешали, Анатолий Васильевич, — проговорил Костя, не торопясь принимать новые условия. — Даже поесть не успел. Вам легче, говорят, неплохое мясо подают в аэропортовском ресторане?

— Это только говорят, — поморщился Анатолий, услышав про аэропорт, ресторан, ужин, закончившийся так неудачно.

Они прошли к маленькой круглой беседке, стоявшей посредине двора, сели на скамейки у противоположных сторон. Костя поднял руку над головой, нащупал выключатель. Вверху вспыхнула маленькая желтоватая лампочка. Со стороны можно было подумать, что в беседке разговаривают двое припозднившихся приятелей, которых дождь загнал в это неуютное место.

— Ну что… не обойдется? — спросил Анатолий, помолчав.

— Вряд ли… Скорость была слишком большая.

— Откуда он взялся, ума не приложу!

— Из-за угла вышел. А когда на середине дороги оказался, его ослепило. У него, похоже, с глазами неважно, он же в очках был…

— Когда ты успел все заметить?

— Да, в очках, в берете, светлом плаще, с портфелем под мышкой. Что-то ценное было там для него… Бумаги, записи, книжки…

— Деньги, — подсказал Анатолий.

— Нет, он не из денежных. Стоптанные туфли, бахрома на штанах…

— И это увидел?!

— Мы рядом проехали. Он сделал самое разумное — остался стоять на осевой. Будь скорость поменьше, можно было легко проскочить… Дорога свободная, встречных машин нет…

— Да я бы и на этой скорости проскочил! — подхватил Анатолий! — Асфальт мокрый, а в этом месте он, кажется, еще и новый, жирный… Ах, как нехорошо, как паршиво все сложилось! Что бы нам придумать, а, Костя?

— Нас видели в аэропорту…

— Откуда им знать, что наши следы нужно искать именно так?

— Трасса. Человек сбит машиной, которая шла со стороны аэропорта. Как раз после восемнадцатого рейса. Ко мне грузчик подходил, прикуривал, мы с ним немного поболтали…

— О чем?

— Да ни о чем! Взял сигаретку, спросил, кого ждут…

— А ты?

— Сказал — начальника жду. — В этом месте Костя понял вдруг, что он не может быть до конца откровенным, он вспомнил, что вроде сказал об Анатолии больше. Да, он, кажется, назвал его начальником стройуправления…

— Он больше ничего не спрашивал?

— Про духи спросил… Хорошими, дескать, духами в машине пахнет.

— Ну?!

— Сказал, что пассажирку подвез, — соврал Костя. — Господи, Анатолий Васильевич! Да вы в ресторане были едва ли не единственным… Официанты наверняка запомнили вас еще по прошлым приездам.

— Слушай, Костя, да у тебя не голова, а машина! Тебе в милицию надо идти работать.

— Шофер потому что… Что сказать, Анатолий Васильевич… Они уже знают, что это была черная «Волга».

— Неужели допрут?

— Тут много ума не надо.

— Слушай, Костя, — Анатолий присел рядом, понизил голос. — Виноват, конечно, я, тут ничего не попишешь… Похоже, придется распрощаться и с работой, и со свободой, и с… В общем, со многим. Для меня эта история — конец… Давай поговорим серьезно. Ты и я. И между нами никого. Ни парня в плаще, ни девушки в куртке… Возьми эту историю на себя!

— Не понял! — отшатнулся Костя.

— Не надо, — поморщился Анатолий. — Ты прекрасно все понимаешь. До тебя доходит раньше, чем до меня. Возьми, Костя! Вроде за рулем сидел ты, а мы с Таней подтверждаем, что человек тот неожиданно выскочил из кустов, чтобы перебежать через дорогу, что остановить машину не было возможности. Самое большее, что тебе грозит, — лишат прав. Но это я улажу. Переведу слесарем, механиком, кем хочешь. В деньгах ты не потеряешь, скажу больше — выиграешь, даже если… В общем, настолько выиграешь, что можешь год-два не работать.

— Мне нельзя не работать, в тунеядцы запишут. Да и пенсию надо зарабатывать.