Анатолий Ромов - Человек в пустой квартире. Перед выходом в рейс

— Вам кого?

Молча улыбнулся, закрыл дверь. Взялся за следующую — «Продавцы». Распахнул — за дверью пусто, никого. В комнате разложены вещи, висят халаты. Закрыл, дернулся в соседнюю дверь. «Зав. секциями». Подергал ручку, надавил — закрыто. Все, больше дверей нет. И «Павлика» нет. По крайней мере, на этом этаже, в служебном коридоре. Правда, внизу еще помещения. Подсобки, кладовые, камеры-холодильники. И торговый зал. Несколько секунд он стоял, прикидывая. Нет, спускаться в зал и ходить по нему в поисках «Павлика» сейчас бесполезно. Обшаривать кладовые и подсобки тоже. Вряд ли «Павлик» будет отсиживаться в них. «Блондин» или давно ушел, или, если ничего не заподозрил, тихо занимается своим делом. Скажем, подносит товар в одну из секций. Если так пусть подносит. Тауров оправил куртку, пригладил волосы. Вернулся к двери «Директор», постучал, открыл:

Женщина недовольно поморщилась:

— Товарищ, посторонним сюда нельзя. Если по вопросам торговли — к моему заместителю. Вообще, что за манера врываться?

— Виноват, обстоятельства. — Подошел к столу, показал удостоверение. — Вы свой персонал хорошо знаете? Как зовут рабочего, который только что работал во внутреннем дворике?

— Паша.

— Фамилия?

— Он пришел недавно, мы его еще не оформили. По-моему, его фамилия Севрюков. Или похожая.

— Пожалуйста, пригласите его сюда. Но не говорите, зачем.

— Хорошо. — Директор сняла трубку, набрала номер: — Клава? Позови ко мне Пашу. Да, Пашу. Он срочно нужен. Ну, поищи… Хорошо, жду.

Через несколько минут вместо Паши появилась женщина средних лет, как выяснилось, Клавдия Федоровна, заместитель директора. Она объявила, что Пашу нигде найти не могут, видимо, он ушел. На вопрос о Пашиных документах Клавдия Федоровна уверенно заявила, что по паспорту «Паша» числится «Севрюгиным» или «Севрюкиным» Павлом Васильевичем. Прописка точно дальноморская, но адрес она не помнит. Оставив директору телефон отделения милиции, Тауров попросил:

— Как только Паша появится, через час, через два, завтра, послезавтра, позвоните по этому телефону. В отделение милиции. И скажите, мол, Паша вышел на работу. Ясно?

— Да, конечно. — Директор, метнув взгляд на заместителя, взяла бумажку. — Мы сразу позвоним. Уж извините, так получилось.

— Ничего. Значит, сообщите сразу же?

— Обязательно.

Выйдя из магазина, Тауров прежде всего позвонил из телефона-автомата в отделение милиции. Выслушав, там обещали сделать все необходимое и установить личность «Паши». Тут же он позвонил в паспортный стол и попросил прислать на его имя данные на «Севрюкина-Севрюгина Павла Васильевича», прописанного в Дальноморске. А также сведения о возможной утере этим лицом паспорта. После этого сел в машину. В НИЛСЭ ехать было уже поздно. Единственное, что оставалось, — вернуться в УВД. Все-таки перед концом рабочего дня Тауров успел зайти в отдел ГАИ. Передав дежурному по отделу несколько фотографий Разина, попросил показать их инспекторам. И особенно дежурившим в день, когда исчез Разин, в традиционных местах рыбалок. Может быть, кто-то вспомнит, не видел ли он этого человека в «Жигулях» темно-вишневого цвета с номером, в котором есть компоненты 1, 2 и 12.

Эксперт Еськин, к которому Тауров приехал на следующий день утром, невысокий, жилистый, с бородатым лицом мастерового, сидел в НИЛСЭ в небольшом закутке в конце узкого коридорчика. На вопрос Таурова, что представляет собой золотая десятка, молча открыл одну из секций сейфа, достал металлическую коробочку. Из нескольких лежащих в ней монет выудил целлофановый пакетик с золотой десяткой. Вытряхнул монету на стол:

— Пожалуйста. Ничего особенного. Обыкновенная золотая десятка.

Тауров взял монету. Небольшой желтый кружок, чуть больше обычного двадцатикопеечника. На лицевой и оборотной сторонах то, что он уже видел: портрет Николая II, подписанный «Б. М. Императоръ и самодержецъ всеросс.», герб, надпись «10 рублей» и дата «1902 г.». Правда, теперь он смог прочесть и то, чего на фото не было, надпись на ободке-гурте: «чистаго золота 1 золотник 78,24 доли (А. Г.)» Изучив монету, вернул ее Еськину. Тог взял десятку, сказал тихо:

— Что именно вас интересует? Конкретно по этой десятке?

— Прежде всего, поддельная она или настоящая?

— Видите ли, вообще подделать монету, особенно золотую, крайне трудно.

— Но возможно?

— Возможно. Нужны металлические стержни из хорошей инструментальной стали, специальные штампы. Это — для аверса и реверса. Что же касается гурта, изготовить для него штамп в кустарных условиях практически невозможно. В таких условиях выбить надпись по ободу можно только вручную. Но, допустим, тот, кто хотел изготовить эту десятку, все эти вопросы решил. Но эта монета очень высокой пробы, девятисотой. Основу ее составляет золото с десятипроцентной добавкой меди — для твердости. Мы проверили эту монету на пробирной доске. Пробирные иглы у нас хорошие, до двух тысячных долей. Золота в этой монете девяносто процентов, сомнений нет. Что касается количества меди — на пробирной доске этого определить нельзя. Поэтому следует провести спектральный анализ. У нас в НИЛСЭ спектрографа нет, но дело даже не в спектрографе.