Берталан Маг - Записки следователя из Будапешта

— Слушайте, Банати! Прекратите комедию и отвечайте на мои вопросы четко и ясно! Что вам известно о вскрытии сейфа? Какова ваша роль в этом деле?

Он прервал меня жестом и снова умоляющим тоном, с пугающей улыбкой на лице произнес:

— Разрешите принести деньги…

Я позвонил. Вошел сотрудник. Я распорядился проводить Банати туда, куда он пойдет, и приготовиться к тому, что он может совершить попытку к побегу или самоубийству. Сейчас он производил впечатление невменяемого, вести себя с ним надо осторожно. Таково мое требование. Учитель, разумеется, этого не слышал.

Однако Банати не захотел идти без меня. Настаивал, что хочет передать деньги мне в руки. Из любопытства решил пойти с ним. Интересно, что же все-таки выйдет из его дурачества?

Мы вышли из здания милиции. На улице я решил уточнить.

— Так куда же вы поведете нас прогуляться?

— Вон туда, к мельнице, — ответил Банати.

— Далеко это?

— Нет, недалеко. За тем пустырем.

Действительно это было недалеко, совсем рядом с управлением милиции. Мы прошли через заросший сорняками пустой участок, свернули с тропинки и направились к каменной ограде соседней мельницы. Вблизи забора он нырнул в колючие кусты и через мгновенье появился с бумажным мешком в руках. Это был такой же мешок, какой Немеш выпросил у одного из служащих конторы, чтобы складывать туда старые документы. Мешок был чем-то набит. Банати держал его обеими руками, осторожно, словно боясь, что у того оторвется дно. Затем подошел и протянул его мне.

— Вот, пожалуйста, — сказал он, — деньги.

Отдав мешок, он даже потер ладони, словно выполнил какое-то доброе дело.

Прямо там, на заросшем лебедой участке земли, метрах в ста от управления милиции, я открыл мешок и заглянул внутрь.

Пачки денег, втиснутых как попало.

Я взглянул на Банати. От ухмылки лицо его стало круглым. Никогда в жизни я не встречался с таким случаем, чтобы краденые деньги отдавались бы с такой радостью. «Церемония» поразила не только меня, но и моих коллег, экспертов и даже фотографа-криминалиста.

— Что ж, тогда пошли, — сказал я. Но Банати коротко мотнул головой, дескать, подождите. Вот сейчас-то нервы его сдадут, подумал я. Видимо, и все остальные тоже. Банати продолжал:

— Сначала пойдемте в школу.

— Зачем?

— За остальными деньгами, — ответил он.

На сей раз мы отправились за ним, не произнеся ни слова. Учитель привел нас в кладовку, где хранился спортинвентарь. Открыл дверь, пропустил нас, захлопнул дверь, чтобы снаружи не видели, что делаем мы в каморке. Затем отодвинул стол, наклонился, сунул пальцы в щель между половицами и приподнял одну доску. Из ниши достал пакет из газетной бумаги, раскрыл его и втиснул мне в руки много тысяч форинтов.

Вернувшись в управление милиции, мои сотрудники сосчитали деньги: 600 тысяч, без какой-то мелочи, были налицо.

А я тем временем приступил к допросу Банати. Впрочем, это был даже не допрос, а спокойные, хоть и горькие признания; еще точнее, пожалуй, глупопечальная повесть об искушении и падении человека.

Иштвана Банати и Ласло Немеша объединяли одинаковый возраст, образование, общие интересы и, в общем-то, похожие запросы. Немеш был холост, Банати — женат, молодой человек часто хаживал к супругам ужинать, а когда жена работала в ресторане вечером, приходили к ней оба и опять-таки были втроем. Летом 1961 года дружба их была еще молодой, но уже весьма задушевной. На своем мотоцикле Банати во время летних каникул ездил по округе, в курортные местечки, где можно неплохо поразвлечься, но почти всегда возил с собой молодую, симпатичную подругу жизни. Они были молоды. Банати вел себя как образцовый муж. Другие женщины его не интересовали, он любил свою жену. Однако холостяка Немеша не удовлетворяли те тайные связи, которые были у него с женщинами на заводе, в конторе, в городке. Впрочем, они, эти связи, всегда наталкивались на трудности: девушки вели себя с ним осторожно, да и на квартире, которую он снимал, хозяйка поставила условие: гостей женского пола здесь быть не должно.

Поэтому по субботам Немеш, как правило, уезжал из городка часто к родителям, жившим по соседству, у Балатона, или в другие курортные поселки на берегу живописного озера. Но чаще всего ездил в Кечкемет. В то лето он не раз уговаривал Банати поехать куда-нибудь на мотоцикле. Учитель любил мотоцикл и часто, уступая просьбам Немеша, брал его с собой. Но бывало, что и у жены находился свободный денек, ей тоже хотелось поездить по округе, и тогда Немеш садился на поезд, хотя это было ему явно не по душе. Он и сам купил бы себе мотоцикл, только зарплаты на это не хватало. Конечно, родители могли бы помочь, ведь выручали же они его в других случаях и более крупными суммами. На холостяцкую жизнь, развлечения, одежду уходила вся зарплата.