Марина Серова - Иероглиф зла

Во вторник без десяти минут два я припарковала свой «Фольксваген» рядом с высоким зданием, где находился языковой центр «Лингва». Маргарита говорила, что на первом этаже сидит вахтер, но документы брать с собой не нужно – достаточно сказать, что я направляюсь в пятьсот девятую аудиторию на урок японского языка. Я последовала ее совету, и женщина средних лет в очках без лишних вопросов пропустила меня в вестибюль. Я быстро поднялась на пятый этаж по довольно крутой лестнице и сразу увидела в коридоре несколько человек – наверно, то были ученики Кузьмина, ожидающие своего сэнсэя. Я прошла мимо кофейного автомата – надо же, и тут поставили кофемашину! – и подошла к кабинету с табличкой «509». Поздоровалась с остальными учениками – всего было пять человек: три девушки, среди которых я узнала Маргариту, и двое парней. Точнее, второй представитель мужского пола был гораздо старше остальных студентов – на вид ему было лет сорок, не меньше. Он был одет в легкую клетчатую рубашку с короткими рукавами и обычные повседневные джинсы. Внешность непримечательная – не худой и не толстый, лицо самое обычное. Не красавец и не урод, одним словом. Второму парню было не больше восемнадцати лет, этакий смазливый красавчик с женоподобными чертами лица и волнистыми волосами. Одна из девушек показалась мне студенткой какого-нибудь университета, она выглядела взрослее второй барышни, возможно из-за очков в прямоугольной оправе. У нее были довольно широкие бедра, массивные ноги и немного полное лицо с прямыми, резкими чертами. Другой девушке было лет пятнадцать. При взгляде на нее я сразу поняла, что передо мной – поклонница творчества Хаяо Миядзаки и других японских мультипликаторов. На девушке была надета короткая клетчатая юбка, белая блузка, декоративный галстук и высокие полосатые гольфы. Длинные волосы ученица сэнсэя причесала на манер японских школьниц, заколов их в два хвоста. Маленькая квадратная сумочка девушки была вся нашпигована значками с изображениями персонажей популярных японских анимэ. Я смотрела пару полнометражек Хаяо Миядзаки и ту самую «Тетрадь смерти», о которой мы вчера разговаривали с Маргаритой, – чисто для ознакомления с творчеством восточных режиссеров. Не скажу, что была в восторге – что называется, посмотрела и забыла. Хотя «Тетрадь смерти» показалась мне неплохой вещью, но не настолько, чтобы восторгаться ею. Ума не приложу, почему все больше молодежи так подсаживаются на японские анимэ…

– Я Женя, – сочла я нужным представиться. – Я полагала, к сэнсэю на уроки больше народа ходит.

– Вначале нас и правда много было, – заметила полная девушка в очках. – Правда, некоторые приходили на одно занятие, потом лето на дворе, у кого-то экзамены, у кого-то каникулы и поездки всякие… А, меня Катя зовут.

– А я Лена, – сказала «анимэшница» с хвостиками. Маргарита тоже назвала свое имя. Великовозрастного студента звали Александр, а смазливого паренька – Дима. Пока проходила наша процедура знакомства, в коридоре возникла низенькая щуплая фигурка человека лет шестидесяти, одетого в серый строгий костюм. Я сразу догадалась, что это и есть сэнсэй – он шел очень быстро, его движения казались энергичными, и в целом он производил впечатление бойкого и активного человека. У него было продолговатое узкое лицо, довольно большие лоб и рот и практически полное отсутствие растительности на голове. Но в целом внешность сэнсэя не производила отталкивающего впечатления – просто он был не похож на других людей, не красавец, конечно, но я и не видела по-настоящему привлекательных пожилых мужчин или женщин.

Кузьмин быстро посмотрел на меня, я снова назвала свое имя. Его и без того широкий рот расплылся в длинной улыбке. Чем-то его лицо сейчас напоминало голову лягушки, подумалось мне. Я улыбнулась в ответ, и мы всей гурьбой вошли в аудиторию.

Маргарита оказалась права – кабинет и впрямь больше походил на музей, а не на учебный класс. Прямо по ходу дверных косяков возвышались красные ворота из папье-маше – так называемые тории, весьма популярные в Японии. Их можно увидеть на первой попавшейся картинке в Интернете, если искать изображения архитектурных памятников Страны восходящего солнца. Тории украшал большой иероглиф из двух символов, но что он означает, я не знала. В центре помещения находился большой стол, очевидно для учащихся, к нему вплотную была придвинута преподавательская парта. На столе учителя стояли самые разнообразные сувенирные куклы, изображающие гейш, самураев, щекастых японских детей, персонажей японских сказок. На стене висела большая доска, естественно не старая, школьная, а современная, на которой пишут маркерами. Остальные стены были завешаны картинами, в основном черно-белыми, выполненными тушью. Изображения на рисунках были самые разные, в основном пользовались популярностью цветы, животные и птицы. Имелось и несколько репродукций картин японских художников, насколько мне позволяла определить моя эрудиция, то были работы Хокусая или Хиросигэ. В большом книжном шкафу я увидела невероятное количество книг японских авторов как древних, так и современных. Имелись даже сборники японских комиксов – манга, как они называются. Некоторые книги были посвящены японскому искусству, в частности внимание привлекал большой красочный том о живописи суми-э. Нижняя полка книжного шкафа была отведена под фигурки оригами, изображающие не только популярных журавликов, но и других представителей флоры и фауны. Верхний стеллаж был заставлен круглыми бумажными фонариками, а центр стены занимала большая сувенирная катана.