Марина Серова - Иероглиф зла

– Каждая роль в японском спектакле – главная, – заметил Кузьмин. – От всех актеров зависит, будет ли зрителям интересно смотреть спектакль или нет. Ведь все реплики будут на японском языке, поэтому нужно так говорить, чтобы человеку, незнакомому с японским, было все понятно без слов!

Между тем Эби и Аюми вышли из палатки и деловито подошли к нам. С поклоном поздоровались на японском языке, после взаимных вежливостей сэнсэй поинтересовался:

– Нани о цукуримаска?

– Гохан то ясай о цукуримас, – ответила Эби-сан. На мой непонимающий взгляд Аюми перевела:

– Сэнсэй спросил, что мы будем готовить, а Эби-сан ответила, что на завтрак рис с овощами.

– Ий дэсё! – удовлетворенно кивнул Кузьмин, что можно было перевести как «здорово, хорошо».

К счастью, просить меня помочь в приготовлении риса никто не стал, видимо, Эби-сан уже поняла, насколько мне удаются кулинарные подвиги, к тому же рядом находилась ее помощница Аюми, так что девушки быстро взялись за готовку. Я посмотрела на Кузьмина внимательным взглядом. Интересно, он забыл о вчерашнем стихотворении? Или делает вид, чтобы не нагнетать обстановку? Как бы его спросить об этом, не вызывая подозрений и лишних вопросов…

Звон посуды и разговор Аюми с Эби разбудили остальных жителей «Японского квартала», и потихоньку к нам стали подходить японские студенты и остальные ребята. Вышла из палатки сонная Маргарита – выглядела девушка не очень хорошо, я поняла, что порядком поспать ей так и не удалось. Она подошла к нам и села, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Рита-сан, как ваше самочувствие? – тут же поинтересовался Кузьмин. Маргарита посмотрела на него, вымученно улыбнулась и сказала, что все отлично. Сэнсэй угостил ее чаем, девушка машинально выпила половину кружки. Видимо, и она уже не обращает внимания на горький привкус, что-то горячее – уже хорошо.

Эби и Аюми старались как можно быстрее приготовить завтрак – Кузьмин сказал им, что хочет провести утром репетицию спектакля. Но как ни пытались девушки ускорить процесс, все равно на кухонные хлопоты ушло не меньше часа. Кое-как удалось собрать всех за общим «столом», только Марико-сан отсутствовала на общей трапезе. Александр сказал, что Наоко-сан, с которой японка делила палатку, не стала будить подругу – та, видимо, перенесла слишком сильный стресс вчера, вот и спит так долго. Кузьмин попросил Эби оставить порцию риса для Марико, и все мы занялись утренней трапезой.

Блюдо, как всегда, оказалось выше всех похвал, и сэнсэй не удержался от того, чтоб не заняться чайной церемонией. Похоже, это привычная японская традиция – после каждого приема пищи пить чай. Кузьмин взглянул на часы и сказал, что отрепетируем после, что успеем, все равно придется импровизировать на ходу. Он даже не стал предлагать Алену сыграть в спектакле дракона – видимо, решил, что сам возьмет эту роль. Времени-то в обрез, а пока Ален запомнит, что надо делать, там и пьеса начнется…

Когда с завтраком и чаепитием было покончено, до постановки оставался всего-навсего час. Сэнсэй вытащил мобильный телефон, позвонил Жанне и после недолгого разговора сказал нам:

– Организатор фестиваля сказала, что уже объявила нашу сценку. Вряд ли мы успеем сделать финальную репетицию, сейчас нужно всем одеться и приготовить вещи для антуража… Ален, помогите девушкам завязать пояса оби, я пока вытащу необходимые для спектакля зонтики, веера и фонарики… Актеры, повторите свои слова, запомните, кто за кем выступает… Идите скорее облачаться, надо успеть до прихода первых зрителей…

Я заявила, что хочу помочь сэнсэю обустроить «сцену» и достать необходимые веера и зонтики, Кузьмин было собирался отправить меня наряжаться, но потом передумал. Видимо, решил, что с моей помощью справится быстрее, тем более что в очередь к Алену завязывать пояса выстроились все актеры. Таким образом, я не выпускала сэнсэя из поля своего зрения, чем была очень довольна.

Мы достали из общей палатки все нужные для спектакля принадлежности, после чего Кузьмин объявил, что нужно идти надевать кимоно. Эби и Аюми уже облачились, Маргарите Ален хитрым образом завязывал широкий пояс. Кимоно девушки было нежно-голубого цвета, с бабочками – как раз то, которое понравилось мне во время сборов. Мне на роль лисицы Кицунэ выделили желто-оранжевое, «осеннее» кимоно с черным поясом оби, а сэнсэй торжественно облачился в то красивое, богатое черное кимоно с драконами. На голову он водрузил цилиндрическую шляпу, а в руки взял несколько имеющихся у нас масок. Зловещую маску Идзанами Кузьмин трогать не стал – видимо, она была слишком мрачной и кровожадной, и сэнсэю не хотелось еще раз пугать наших гостей-японцев.