Татьяна Ермакова - Время любить

— Палач не знает роздыху, но что ни говори, работа же на воздухе, работа же с людьми! — кривилась Маргарита от одного упоминания о рынке.

— Мам! Мама! — В квартиру вихрем влетел Тимка. — Иди сюда! Мама, посмотри, я нашел тебе суперскую работу. На, читай!

Маргарита схватила газету.

— Где?

— Да вот же, вот! — Тимка ткнул пальцем в объявление.

— «Издательству на творческую работу требуется женщина до тридцати пяти лет с хорошим знанием русского языка, желательно филологическое образование. Оплата по результату собеседования, соцпакет», — прочитала Маргарита.

— Это я из почтового ящика вынул! Пока ехал в лифте, случайно прочитал, газета была так сложена, вот и прочитал, — хвастался Тимофей.

— Все бы ничего, но у меня нет филологического образования, — разочарованно протянула Маргарита, швырнув газету на стол.

— У тебя хорошее знание русского языка! — не сдавался сын. — Ну позвони, узнай.

— Ладно, — нехотя согласилась Маргарита и набрала номер.

Открыв шкаф, Маргарита придирчиво осмотрела свою одежду. Она собиралась на собеседование в издательство и не хотела, с одной стороны, ударить лицом в грязь, а с другой — выглядеть слишком уж обеспеченной и вызвать зависть у работодателя.

И, наверное, стоит надеть сегодня юбку…

Надо все-таки последовать совету сестрицы и выставить товар лицом. Безусловно, это унизительно, но ей так нужна работа, так нужен постоянный заработок! Да что она, в самом деле, все старается одеться поскромнее!

Если издатель мужчина, то он не сможет не обратить внимание на ее длинные безупречной формы ноги. И данный фактор может благоприятно повлиять на ее трудоустройство.

Если же женщина… то шансы на получение этого места пятьдесят на пятьдесят…

— Интересно, что за издательство такое? — ломала себе голову Маргарита.

Она не представляла, что в их небольшом городе, население всего-то четыреста тысяч человек, есть настоящее издательство. Понятно, когда издательства располагаются в больших городах, в Москве, в Питере, но у них? Что же это издательство, собственно, издает? Если ориентироваться по названию — «Какаду», то конечный продукт — книги о птицах.

Впрочем, сейчас можно прочитать название того или иного заведения и не понять, что же, собственно, там делают — продают или едят. Недавно Маргарита увидела магазин с милым именем «Катарсис». В магазине продавали (ни больше ни меньше!) швейные машинки. Само слово «катарсис» никак не предполагало такого поворота сюжета. Маргарита, усомнившись в собственных знаниях, даже уточнила в энциклопедии, что же оно значит. Память ее не подвела. В переводе с греческого «катарсис» означает — очищение. Так можно было назвать баню или какой-нибудь медицинский центр, использующий в своей практике методики вывода из человеческого организма шлаков. Прачечную, в конце концов! Но не магазин же швейных машинок. Где логика, господа?!

— Издательство «Какаду», — вслух произнесла Маргарита, будто пробуя слово на вкус. — Издает книги о птицах или о птицах и животных. Хотя, может быть, детские сказки? Или художественную литературу? Словари? Энциклопедии? А главное, для какой именно творческой работы им требуется женщина до тридцати пяти лет, с филологическим образованием?

Ни одной более-менее правдоподобной версии в голову не приходило, и Маргарита принялась одеваться. Что толку голову ломать, если через час тебе все объяснят и расскажут?

Итак… юбка длиной до середины колена, бежевая блузка, темный пиджак. Ничего вызывающего, ничего кричащего. Маргарита даже серьги сняла, чтобы работодатель ненароком не опознал в маленьких прозрачных камешках бриллианты.

— Неплохо, неплохо, — сама себя похвалила Маргарита, взяла сумочку и пошла на собеседование. В запасе было пятьдесят минут, и, хотя до издательства было рукой подать, вышла на всякий случай заранее — опаздывать не хотелось.

Конец апреля, середина весны, погода чудит на славу, плюс двадцать один. А в мае — казалось бы, вот оно, лето-то, на самом носу — наверняка грянут заморозки, и раздевшиеся было люди снова достанут из шкафов демисезонные пальто и куртки.

Каблучки Маргариты весело стучали по асфальту, но сама она пребывала в меланхолии.

«Если меня и сюда не возьмут или мне сама работа не подойдет, пойду на рынок, — думала она. — В конце концов, все не так страшно. Впереди лето, привыкну. Сколько людей там работает годами, и ничего, не жалуются. Пора перестать быть рафинированной избалованной дамочкой. Хорошо, что Маришка помогает, а не было бы у моих родных такой возможности, тогда что? Ложиться и с голоду помирать?! И так сколько времени сидим с Тимкой на чужих шеях, пора и честь знать. Вон люди, молодцы какие, никакой работы не гнушаются. И двор метут, и подъезды моют, и за конвейером стоят…»