Татьяна Ермакова - Время любить

Но именно этот магазин подошел как нельзя кстати. Они сами забирали крупногабаритные вещи, коими без сомнения являлась мебель, не требуя с продавца дополнительно оплаты. Оказывается, даже между комиссионками существует конкуренция.

Проследить за процессом вывоза мебели взялась Нина Ивановна, компаньонка Анны Викторовны Тухачевской.

Маргарите обе подруги очень понравились, и если бы не перемена места жительства, общение с Анной Викторовной и Ниной Ивановной вполне могло бы перерасти в настоящую дружбу, но не судьба… С другой стороны, если бы не этот проклятый развод и переезд, Маргарита никогда бы с ними и не познакомилась. Так что сожалеть, в общем-то, не о чем.

— Не буду я ему звонить! — упрямо качала головой Маргарита.

— И правильно! — горячо поддерживала сестру Марина.

— Нет, неправильно, — возражал отец. — Несмотря ни на что, он Тимкин отец и имеет право знать, где будет жить его сын. К тому же… ему нужно знать, куда отсылать алименты.

— Да пусть подавится! — взвилась Маринка, но тут же пошла на попятный. — С другой стороны… Ритуль, наверное, надо позвонить.

— Не буду!

— Маргарита! — Командирский голос отца, казалось, слышали все соседи сквозь толстенные стены дореволюционной постройки.

Воцарившуюся в квартире тишину разорвал телефонный звонок.

— Рита?

— Твой гад! — рявкнула Маринка так, чтобы на том конце провода ее непременно услышали, и нажала на кнопку громкой связи.

— Что тебе нужно, Галинский? — спросила Маргарита.

— Я утром проезжал по Купеческой, видел… Кажется, Борис Игнатьевич контейнер грузил. Ты уезжаешь? — как ни в чем не бывало поинтересовался бывший муж.

— Не грузил, а руководил погрузкой, — уточнила Маринка.

— Да, мы с Тимой будем жить у родителей.

— А-а, — безразлично протянул Анатолий Галинский. — Ну, тогда пока. Привет Тимке.

— Сам позвонишь собственному сыну и скажешь! — отрезала Маргарита и нажала на кнопку отбоя. Злоба, ярость, униженность захлестнули ее с головой. Тринадцать лет жизни псу под хвост! Ну как он мог?..

Все вещи собраны, а некоторые даже уже и отправлены. Из мебели забрали только Тимкину кровать и его же письменный стол, однако пятитонный контейнер был забит под завязку.

Внизу у подъезда стояло такси, но Маргарита не спешила спускаться. До поезда оставалось еще два часа. Борис Игнатьевич увел Маринку вниз, деликатно дав младшей дочери попрощаться с прошлой жизнью.

Маргарита неприкаянно бродила по своему разоренному дому и старалась вспомнить все хорошее, что здесь произошло. Ничего не получалось. В пустой голове не держалось ни одной мысли, и память ничего не желала подсказывать.

На ум не шло ничего. Вообще ничего.

А ведь как она радовалась, когда Галинский первый раз привел ее в эту квартиру и сказал, что теперь они будут жить здесь… Как они принесли сюда из роддома Тимку… Как первый раз они всей семьей поехали отсюда в отпуск, к морю…

Не вспоминалось ничего. Хорошо хоть, что и плохое не вспоминалось…

Маргарита вышла из чужой теперь ей квартиры, заперла все замки и медленно спустилась с лестницы.

Маринка нервно курила, в ожидании поглядывая на дверь подъезда. Отец хмурил брови и молчал.

— Папа… Маришка… — сделавшимся вдруг совершенно чужим голосом сказала Маргарита, обнимая своих родных. — Что бы я без вас делала? Спасибо вам за то, что вы у меня есть…

Отец крепко прижал к себе младшую дочь. Марина лишь шмыгнула носом и ничего не сказала.

А что говорить, если и так все понятно?

— Почему папа так поступил, мам? Почему? — не глядя на мать, спросил сын.

Маргарита с Тимофеем сидели на диване в комнате, когда-то принадлежавшей Маринке. Теперь это была комната Тимофея.

— Не знаю, Тим, — покачала головой Маргарита. Оглушительная пустота в голове никак не рассасывалась. Ледяная глыба в душе стала еще тяжелее. Как объяснить ребенку?.. КАК?

— Только не надо говорить, что папа все так же меня любит и в наших с ним отношениях ничего не изменится! — вспыхнул мальчик.

— Я и не говорю, — пожала плечами Маргарита, в очередной раз удивляясь рассудительности сына. Не по годам развитой ребенок… Возможно, в данной ситуации это не плюс, а минус. — Как же ничего не изменится, если мы с тобой уехали в другой город, если папа не будет возвращаться по вечерам домой и в выходные мы никуда не поедем… Все изменилось. Все. Даже материально нам будет очень трудно. Не можем же мы сидеть на шее у дедушки с бабушкой и у Марины с Джозефом. Я найду работу, меня часто не будет дома. Но, конечно, такого достатка, как при папе, не будет…