Дарья Донцова - Crime story № 1

Сначала Марусе казалось, что она вытащила счастливый билет. Объявление она дала скорее от безнадежности, не слишком рассчитывая со своим скудным бюджетом снять нормальное жилье – хотя бы какую-нибудь захудалую клетушку найти, и то хлеб. Постоянную работу получить никак не получалось, приходилось подрабатывать промоутером, а иногда заманивать посетителей в кафе и рестораны, красуясь в костюмчике толстого дебильного цыпленка или еще какого-нибудь чудовища. Работа тяжелая и унизительная. Добрые детишки норовят отвесить тебе пендель или повалить на землю, и взрослые не лучше: один подвыпивший гражданин специально прожег ее костюм сигаретой, а потом попытался в окошко для лица дымящийся окурок кинуть. Слава богу, этот маневр пресекли ребята из секьюрити. Платили, правда, нормально, но найти подработку удавалось далеко не всегда, поэтому и жилье приличное Маша позволить себе не могла. Многим иногородним студентам родители помогали, а Марусе – никто: некому было. Мама умерла, когда ей было пятнадцать лет, – несчастный случай на производстве. Из родных у нее остались тетушка, сестра мамы, и двоюродный братишка, ее сын! Тетушка работала учительницей русского языка и литературы в школе, тянула сына и сама нуждалась в деньгах. Отца у Маруси никогда не было, хотя мама в детстве и морочила ей голову, что он якобы был летчиком-испытателем и погиб во время очередного испытания. Маруся маму не осуждала. Мужиков в маленьком провинциальном городке на всех не хватало, женщины не гнушались спать с командировочными, чтобы ребенка завести. Полшколы у них таких было – детей «лейтенанта Шмидта».

На ее объявление откликнулись три человека: два мужика – агент, потерявший к ней интерес сразу же, как только она озвучила скромную сумму, которую могла бы выложить за комнату, и пенсионер-извращенец – с явным намерением сделать из нее не квартирантку, а бесплатный тренажер для своих сексуальных извращений. Третьей позвонила старушка, представилась Ольгой Сергеевной Вознесенской и пригласила ее приехать посмотреть комнату.

Забавно, размышляла Мария, отправляясь на станцию «Чистые пруды», впервые в жизни она слышала, что люди сразу представляются по имени, отчеству и фамилии. Забавной оказалась и сама Ольга Сергеевна Вознесенская. Старушка походила на усохшую со временем старорежимную гимназистку. Длинная серая юбка, белая строгая блуза с брошью на воротнике, очки, вокруг головы – две толстые косицы, щедро напудренная физиономия с «синтетическим» румянцем, тонкая алая нитка губ, в ушах увесистые антикварные серьги. Ее выцветшие прозрачно-серые глаза смотрели оценивающе и недобро, задержавшись на лице Маруси, скользнув по фигуре и остановившись на ее растоптанных ботинках, испачканных осенней грязищей. Ольга Сергеевна слегка нахмурила тонкие подведенные брови, но обувь снять не попросила, напротив: остановила Машин порыв стянуть эти жуткие боты и повела ее в глубь своих владений.

Квартира оказалась фантастически огромной и дорого обставленной: антикварная мебель, картины, фарфор, хрусталь – Марусе показалось, что она попала в музей.

Комната, которую Ольга Сергеевна собиралась сдать, была просторной и светлой: обои и гардины в теплых золотистых тонах, кремовый ковер на полу, кровать, покрытая пушистым пледом, кресло с причудливыми ножками и спинкой, большой дубовый письменный стол с выдвижными ящиками, миниатюрное трюмо с зеркалом, пуф, стул с высокой спинкой, книжные полки, платяной шкаф, компьютер, маленький телевизор, музыкальный центр – это была не комната, а рай на земле!

Маруся еще раз уточнила условия, решив, что произошло недоразумение и старушка неправильно ее поняла, когда она назвала ей по телефону сумму оплаты за жилье. Ольга Сергеевна сухо заявила: если Машу все устраивает, то она ждет ее завтра, с вещами. На следующий день Мария въехала на новую жилплощадь, и все было бы чудесно, если бы не вредный характер Ольги Сергеевны. В первый же день проживания в квартире за чашкою чая с абрикосовым вареньем, на который Ольга Сергеевна пригласила Машу, Вознесенская ухитрилась сделать ей столько замечаний, сколько мама родная за всю жизнь не делала: «Неправильно держишь спину, чашку, вилку, ложку; локти нельзя ставить на стол; громко топать неприлично, грызть ногти недопустимо; носить джинсы – вульгарно; к столу следует выходить с причесанными волосами; юной девушке непозволительно так громко отхлебывать чай…»