Александр Щеголев - Старый пёс

— Викторину он тоже изобразил голой?

— А при чём здесь Вика?

— Что я точно помню, это что у вас была маленькая компания. Алесь в неё входил. Если над твоей матерью рискнул так пошутить, то с Викой ещё проще? Или нет?

— Папа, ты меня достал своими подкопами. Чего тебе надо?

— Вику изнасиловали. Ребёнок у неё не от мужа, замуж она выскочила от отчаяния. Спрашиваю прямо: это сделал Маркуша? Или не он? Допускаю, было групповое. Если так, кто участвовал?

— Почему ты спрашиваешь у меня?

— Вика молчит. Отправила к тебе, сказала, ты знаешь правду.

— Ну и дура! — в сердцах хлестнул Марик. — Вечно своё дерьмо на других перекладывает… Папа, извини, но я лучше тоже помолчу. Пытай её, а не меня.

— Вика сильно пьёт.

— Знаю… Схожу я, наверное, к ней, поговорю. Светиться только не хочется…

— Не ходи. Охранники из «Верности» тебя увидят. Не надо, чтобы видели. Считай, я запретил. Вернёмся к теме: что у нас с голыми фотографиями, они вообще были?

— Конечно, — удивился он моем вопросу. — Маркушу я бил за фотографии. Гадом буду, если не так.

— Да верю, верю…

Я сыну верил. Гигантское облегчение — осознать это. С этим чувством — хоть на плаху, хоть в ад, хоть в сквер возле кремлёвской стены…

Подъехал на своей «шестёрке», оставив машину на платной стоянке неподалёку. К «шестёрке» меня вернул Искандер, надёжный, как страховой полис, как «Suzuki» под его яйцами. Ехать было недолго, и прибыл я заранее, чтобы осмотреть место встречи. Прошёлся по аллеям Александровского сада, обошёл издали памятник императору, когда меня взяли сзади под локоток…

— Товарищ Чухов?

Я обернулся. Некто в штатском. Серый костюм без единой складочки, неопределённо-тёмный галстук, хорошие кожаные туфли.

— Так точно.

— Вас ждут, пройдёмте, пожалуйста.

Отвели меня вовсе не к памятнику, как я предполагал, а к большому чёрному авто престижной марки. Водитель вылез. Передо мной открыли заднюю дверь, приглашая внутрь.

— А проверить меня? — бросил я в воздух.

— Вас уже проверили, — раздался из салона монотонный, безжизненный голос. — Оружия нет, опасных предметов нет. Зачем-то носите с собой три мобильных телефона, из которых активны только два.

Гостя всего общупали, а он этого даже не почувствовал? Ни фига себе! Раз за разом наступившее Будущее тычет меня носом в лужицу, как несмышлёного кутёнка…

— Не стойте, залезайте, — подтолкнул голос изнутри.

Я подчинился. Холуй захлопнул за мной дверцу.

— Надеюсь, мою голову пока не обыскали без спроса? — спросил я.

Хозяин авто, сухопарый невысокий человек — моих годов или чуть старше, — не мигая смотрел мне в глаза.

— С вашей головой тоже разберёмся.

Это не было шуткой, это было честным предупреждением.

Кроме нас в салоне — никого. Отвернувшись, человек лениво посмотрел в окно, давая возможность себя изучить. Блестящая, сильно загорелая лысина посередине черепа с чахлыми кустиками по краям притягивала взгляд, оказывая на впечатлительных собеседников гипнотическое действие (возможно, так и было задумано). Столь же загорелое, тщательно выбритое лицо особых примет не имело. Зато его тёмно-синий, как у Президента, костюм, плюс неброские, практически незаметные часы, а также неприметный зажимчик из белого золота, украшавший галстук, говорили о принадлежности их владельца к Касте.

— Ну и какова ваша версия, кто вас сюда вызвал? — равнодушно спросил он, показав хорошо отбеленные зубы.

— Военные никогда бы не назначили встречу у памятника, им бы в голову такое не пришло, значит, не ГРУ. СВР? Памятники они используют в работе, но не возле же Кремля! И вообще, не пахнет эта история разведкой и шпионажем. ФСБ? Очень похоже, очень, но… Полномочия у вас, судя по косвенным, круче, чем у ФСБ. Не могу это рационально объяснить, но ощущение стойкое. Вопрос: есть ли у нас спецслужба с полномочиями круче ФСБ? Есть! Называется ФСО, подросшее дитя пенсионера Кержакова.

— Вы проницательны. Поправлю только, что Кержаков — это футболист, а ФСО была преобразована из структуры, созданной генерал-майором Коржаковым.

Так, шуток они не понимают или не принимают.

И в том, и в другом случае — важный сигнал, как вести себя дальше.

— Виноват, столько лет прошло, перепутал.

— Перестаньте кривляться, Ушаков. Не только на словах, но и внутри себя. Особенно — внутри себя.

И вдруг наследник генерал-майора Коржакова… улыбнулся.

Это было страшно. Обычная, казалось бы, улыбка, придающая разговору живость… Живость ли? Не наоборот? Меня в дрожь на секунду бросило. Я думал, что умею пугать людей. Я был дилетантом в сравнении с этим тёмно-синим вурдалаком с короткими ножками.