Александр Щеголев - Старый пёс

А у меня всё наоборот, не а-а-тлично!

— Куда конкретно она поехала, сказала?

— Конечно, сказала, попробовала бы не сказать! В этот… в Крым!

— Точно в Крым?

— Ну! Что я, дура?

— А город?

— Подожди, посмотрю, я тут записала…

Вика вытащила из заднего кармана здоровенный плоский телефон. Вернее, как их нынче именуют — смартфон. У меня хорошая память на уродские слова. Прочитала с экрана:

— Сочи!

— О, так Сочи теперь в Крыму! Что, не могла город запомнить?

— Всякую ерунду в голове держать.

Рудаков спросил вкрадчиво:

— Может, ты и пин-коды от банковских карт в смартфоне держишь?

Она удивилась:

— Держу, а что?

— Подожди, Игорь. — Меня прямо-таки ожгло догадкой. — А коды от дверей и от сигнализации ты тоже в телефон записываешь?

— Конечно.

— Шесть цифр не можешь запомнить?

— Могу! Но зачем?

Мы с Рудаковым чуть не уронили ношу. Остановились, посмотрели друг на друга. Я неуверенно и осторожно, остро боясь лопухнуться с терминами, не желая снова выглядеть идиотом, спросил у него:

— Возможно ли такое, чтобы кто-нибудь залез в её смартфон и прочитал цифры? Ну, наподобие того, как хакеры через интернет забираются в чужие компьютеры?

Рудаков помрачнел и молча отобрал у Вики аппарат:

— Накаркаете, Сергей. Отдам Ортису, пусть проверит.

— Вот тебе и шифр к кодовому замку, — сказал я ему. — В придачу к ключу.

— И что всё это означает? — спросил он несколько растерянно.

— То, что кто-то нашёл в защите Франкенштейна слабое звено — дочь. Брешь в крепости. И воспользовался.

— Вы про тех двоих из минивэна?

— Их было больше, Игорь. Двое — с фасада. Остальные — с «чёрного хода». Я тут голову ломаю, как вторая группа преступников проникла в квартиру, а не учёл фактор простой московской дуры.

— Но-но! — дёрнулась Вика. — Всё слышу!

— Вторая группа… — эхом откликнулся Рудаков. — Вторая группа — это пока гипотеза, Сергей.

— Подождём результатов…

Продолжающая пьянеть хозяйка быстро превращалась в мешок. Мы доволокли её до дивана в холле и уложили, как смогли, аккуратно. Ладно, не блевала, хотя, кто знает, что её ждало впереди. Она бормотала, закрыв глаза:

— Не будет никакой страховки… Взлома нет… Меня подозревают… В тюрьму посадят… В как его — в сизо…

Похоже, засыпала. Внезапно распахнула глаза:

— А ведь это ты меня расколол, дядь Серёж. Спасибо, тренер. Живёшь не по лзи… тьфу! По-лзи… ПО ЛЖИ. О как… Ползи, не ползи…

— Укрыть её надо, — сказал Рудаков. — В спальне есть одеяло.

И сразу пошёл к лестнице на второй ярус. Он хорошо ориентировался в квартире.

А Вика продолжала:

— Хочешь знать, дядь Серёж, кто меня изнасиловал, когда мне было восемнадцать? Вижу — хочешь… С-сыщик … Спроси у своего сына, он знает…

Всё, период временного просветления закончился. Она уже спала.

Спросить у сына?

Это была новость! Застыв в нелепой позе над спящей женщиной, забыв распрямиться, я лихорадочно перебирал в памяти те дни. Восемнадцать лет девчонке… Вспомнил почему-то о жестокой драке между Мариком и тем его другом, с которым они за одной партой десять лет просидели.

Алесь Маркуша, так парня звали. Марик не сказал мне, из-за чего схватились. Я тогда подумал — из-за ерунды какой-нибудь. Сам был юношей, знаю, как оно бывает.

Из-за ерунды ли?

Что-то опять многовато вопросов к Марику накопилось, подумал я. Алесь Маркуша… Ответит Марик или нет, но, похоже, ещё один человек появился, с кем придётся плотно разговаривать…

Вернулся Рудаков с одеялом.

— Что она вам сказала? Я видел, вы разговаривали.

— Чтобы я берёг тебя. Сказала, у неё нет другого человека, который так бы её понимал и заботился о ней.

Лицо у него вытянулось. До полковника юстиции долго доходили шутки, если вообще доходили.

Когда я ехал в центр, пробираясь по запруженным улицам к своей старой квартире, мне позвонил опер Васин.

Направлялся я не столько на старую квартиру, хотя и туда намеревался зайти, сколько к человеку, поставленному Мариком для наблюдения. Прежде чем серьёзно говорить с сыном, я должен был встретиться с этим «кентом», как его назвал Марик. Кент по фене — то же, что чувак. Что ж, посмотрим на чувака.

А разговор с сыном назрел. До конца дня ещё жить и жить, а ситуация с этим разговором стала, может, ещё острее, чем вчера, когда я вообще ничего не понимал.

Я приткнулся куда-то на Яузской, где даже остановка запрещена, и ответил на телефонный вызов. Васин докладывал из Смоленска, куда их с Жемчуговым отправил Миша Брежнев, — проверить, на месте ли гражданин Вошь. Точнее, из Сычёвки, из психушки. Все необходимые бумаги выправил Рудаков, мало того, Игорь подключил генпрокуратуру и организовал (через знакомого) звонок главврачу больницы от помощника генерального прокурора, чтоб не возникло на пути к нашему клиенту досадных неувязок.