Александр Щеголев - Старый пёс

— Чтобы Марик остался один, без семьи.

— Ну, тогда ты просчиталась. Теперь у него полноценная семья, зато у тебя её больше нет.

— У меня дочь! — задохнулась она от ярости.

— Нет у тебя больше дочери. У Марины появился отец и дед, а вот мать потеряла на неё свои материнские права.

— Не тебе решать!

— Само собой. Но и не тебе. Марина, узнав всю историю целиком, без твоей цензуры, приняла правильное решение.

Я одновременно и блефовал, и был уверен в каждом произносимом слове. Хотелось сделать этой гадюке побольнее, и у меня получалось. Однако объясняться с ней совершенно не было времени.

Я отстегнул «браслеты» и сказал ей:

— Раздевайся.

Она встала, разминая запястья.

— Это с какой ещё стати?

— Вот с такой.

Я взял её одной рукой за горло, чуть приподнял и пришпилил к печке, второй принялся расстёгивать чистенький голубой халатик. Как она умудрилась не посадить ни одного кровавого пятнышка? Процедурная сестра, блин… Глаза у неё полезли из глазниц, она прохрипела:

— Я сама…

Сама так сама. Чтоб дама вела себя осмотрительно, я вынул из-за ремня прихваченный на всякий случай секционный нож и показал ей — со значением.

— Мне уже приходилось убивать женщин, — сообщил ей на всякий случай, чтоб была в курсе.

— Раздеваться при всех? — уточнила она в панике.

— Повернись спиной, если хочешь. Хотя, кому твои прелести интересны? Рудаков клюнул, ну так его, я думаю, больше коллекция увлекала. Нам нужна одежда, а больше с тебя взять нечего, пустое место.

Халат она скинула быстро, тогда я скомандовал:

— Блузку и джинсы. Трусы с лифчиком можешь оставить.

Про женщин я не наврал, были у меня такие эпизоды. В Чечне. Бандитская вдова, потерявшая мужа в боях с «федералами» (как нас тогда называла свободная от совести пресса), продавала мальчишкам-солдатикам отравленный самогон. Добавляла в бутыли сок черемицы. Поймать её было трудно, покупатели загибались без шансов, а она каждый раз меняла блокпосты. Но когда целое отделение умерло в мучениях, я всё-таки её выследил и заставил выпить то пойло, которым она травила ребят. Силой влил в глотку… Это первый случай. Её имя и фамилию я до сих пор помню. Со вторым случаем проще: поймали снайпершу, бывшую биатлонистку из Литвы. Литовок, по негласному уговору, в плен не брали. Бросили жребий, выпало мне. Я исполнил приговор. Всё. Имя-фамилию её не спрашивал, плевать было.

— Ну вот и отлично, — сказал я Вике, перекинув её шмотки через руку. — Возьми на память. — И отдал ей секционный нож.

Пошёл, внимательно глядя на Марика. Тот всё это время неотрывно наблюдал за нами. И когда он внезапно дёрнулся, когда тревожно рванулся вперёд, я крутанулся и с разворота вмазал гадине — так, чтоб искры из глаз.

«Очки» на смазливой морде гарантированы, будут на загляденье.

Она грохнулась спиной о печь и выронила нож, которым собиралась ткнуть меня, уж не знаю, в какое место. Сознание не потеряла, я ж бил не для того, чтобы укокошить.

— В следующий раз, если тебя увижу, убью, — сказал я ей ровным голосом.

После чего ушёл уже окончательно. Пристёгивать её не стал: выгоднее, чтоб она тоже смылась отсюда. Правда, смываться в неглиже… А, ну так возьмёт Юлину одежду. Дашь на дашь, как сказал бы Арбуз.

Пока длилась вся эта мелодраматическая сцена с объяснениями и раздеваниями, Искандера пропустили через шлагбаум (штатный охранник подтвердил по телефону, дескать, хозяин ждёт гостя). Потом Юля с трудом одевалась, а я закрывал диван простынёй, как ширмой, и едва удерживался от того, чтобы ей помочь. Потом я вспомнил…

— Марик! В комнате для убийств была видеокамера! Ты вытащил карту памяти — или что там в ней было?

— Камера винтажная, в ней была кассета. Вытащил, конечно.

— Ещё у него где-то должен быть «алтарь» с красным знаменем, с фотками и пробирками с кровью. Не нашли?

— Нет, не видели. Но искать уже некогда.

Было видно, что к воротам подъехал микроавтобус с затенёнными стёклами; вероятно, за рулём был Искандер. Послушный охранник нажал на кнопку, впуская машину.

Внезапное возбуждение меня не отпускало:

— Ещё где-то должен быть архив с видеозаписями! Марик, это очень важно, там всего его жертвы. Видел какие-нибудь компьютеры?

— Ноутбук из кабинета я забрал, — вставил Миша, похлопав по рюкзачку в руке.

— Видел систему управления домом, — сказал Марик. — Здесь почти всё автоматизировано. Система обнулена, думаю, без шансов восстановить. Видел шкафы — отдельно для дисков, отдельно для кассет. Тоже пустые.