Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

— Вы имеете в виду, что это опасно или просто мокро?

— И то и другое. Не уверен, что вас туда затянет, но земля чертовски качается, и если вы остановитесь, то начнете тонуть. Олени избегают этого места.

— В таком случае, — содрогнулась я, — будем и мы держаться от него подальше. А ведь я должна поблагодарить вас за то, что вы составили мне компанию!

Грант засмеялся:

— Я просто-напросто эгоист. Когда сильно любишь какие-либо края, то доставляет наслаждение их показывать. Мне не хотелось упустить возможность создать себе репутацию знатока этих мест. Здесь один из самых прелестных уголков на земле.

— Вы имеете в виду конкретно это место или Скай и острова в целом?

— Этот кусочек Ская. — Его руки были засунуты глубоко в карманы, и он быстро окинул взглядом дальние пики и огромные голубые выси Блейвена, вставшие на пути долины. — Их.

— Это ваша родина, мистер Грант?

Он отрицательно покачал головой:

— Я родился в горах, но совершенно других. Мой отец был священником крохотного прихода в Каирнгорме, в затерянной деревушке на задворках северного ветра. Аухлехти, у подножия Бхейнн-а’Бхуирд. Вы слышали о ней?

— Нет.

Он усмехнулся:

— Ни разу не встречал человека, который бы слышал… Так вот, горы я научился почитать именно там! Матери у меня не было, отец был замкнутым человеком, на меня у него не хватало времени. До школы было далеко, поэтому я частенько носился по холмам.

— Вы, должно быть, чувствовали себя одиноким?

— Возможно. Я не помню. Не думаю, что мне было одиноко. — Он снова усмехнулся. — Так мы жили до смерти дяди, он оставил нам кучу денег, и отец заставил меня надеть ботинки и отправиться в школу изучать манеры.

— Не повезло.

— Я, естественно, терпеть их не мог. Особенно ботинки.

— А теперь вы лазаете по горам?

— В основном. Я немного путешествую, но каждый раз заканчиваю свой поход здесь, во всяком случае в мае и июне… когда здесь, на западе, лучше всего, хотя… — он кинул взгляд через плечо, — по-моему, наш друг Бигл не ошибся, предрекая плохую погоду. Завтра наверняка пойдет дождь, а когда Куллин вплотную встречается с бурей, он неохотно расстается с ней.

— О боже! — воскликнула я. — А я мечтала о прогулках. Теперь я начинаю понимать, почему все здесь так увлечены рыбалкой. Должно быть, в порядке самообороны.

— Вполне возможно. Смотрите под ноги. Темнеет. Можно покалечиться.

Добравшись до подножия холма Ан’т-Срон, мы стали подниматься по вересковому склону. Из-под ног выпорхнул самец куропатки и, возмущенно вереща, спланировал к реке. День угасал на глазах. Над долиной, напоминая огромную тучу, проступал Блейвен, близ его гигантского хребта повисла призрачная белая луна.

Родерик Грант на секунду остановился и задумчиво посмотрел на грозные вершины, подпиравшие небо.

— Неужели эти две глупые женщины и впрямь полезут завтра туда?

— Это очень опасно?

— Нет, если знаешь дорогу. Можно пройти вверх по южному гребню, но и там есть неприятные участки.

— Мисс Брэдфорд сказала, что знает дорогу, — напомнила я.

Он слабо улыбнулся:

— Так она сказала? Что ж, нам тут делать нечего.

— Полагаю, что так.

Мы прошли уже больше половины пути вверх по холму. Склон становился все круче и бугристее.

— Мистер Грант, — обратилась я к нему, чуточку запыхавшись.

— Да?

Помявшись, я чистосердечно спросила:

— Что такое говорила мисс Брэдфорд о чарах на Блейвене? Что в нем плохого?

Он остановился и удивленно, почти озадаченно взглянул на меня.

— Что в нем плохого? — почти механически повторил он.

— Да. Почему все смущаются при упоминании о Блейвене? Уверена, что не ошибаюсь. И уж если мы коснулись этой темы, что происходит с людьми в гостинице? Потому что что-то происходит, и если вы этого не заметили…

— Так вы не знаете?

— Да откуда мне знать! — возмутилась я. — Я только что приехала. Но даже мне ситуация кажется неуютной, как в начале пьесы с запутанной ситуацией.

— Вы не слишком заблуждаетесь, — ответил Родерик Грант. — Только мы сейчас находимся в середине пьесы, и похоже, что ситуация не будет разрешена.

Он замолчал, мрачно глядя на меня в сгущающейся тьме.

— К тому же ситуация отвратительная, — выговорил он. — Наиотвратительнейшая из всех. Убийство.

Я сделала резкий вдох:

— Убийство?

Он кивнул. При вечернем освещении его голубые глаза под нахмуренными бровями казались темными.

— Это произошло две с половиной недели назад, тридцатого мая. На Блейвене убили девушку, родом из этих мест.