Юлиан Семенов - ...При исполнении служебных обязанностей. Каприччиозо по-сицилийски [Романы]

После эпопеи в Гаване Лучиано купил себе этаж в самом дорогом квартале Рима, в Вомеро, где обычно останавливались принцы крови, премьеры и престижные миллиардеры — нувориши там чувствовали себя плохо. Оттуда он выехал в Неаполь и приобрел бухту — прекрасное место для того, чтобы укрыться от шторма нужным кораблям с товаром. Да и вид на Сорренто прекрасен, ходи себе нагишом по километровому пляжу, не обращая внимания на телохранителей, вжимавших тела в душную раскаленность камней. Побывал на Капри, взял виллу с прекрасным видом на Везувий, оттуда на яхте отправился на Адриатику, там продавался замок семнадцатого века, а Лучиано любил экзотику, пытался читать древних: „В нашей профессии необходимо знание предмета истории, это поможет избежать ошибок в будущем“.

Чаще всего Лучиано можно было видеть на Капри. Сначала никто не связывал его приезды на остров с визитами бывшего египетского короля Фарука. Потом связали, несмотря на то что Лучиано мастерски конспирировал, приглашая к себе на раут внучку Муссолини и внука короля Виктора Эммануэля: тоже вроде бы враги, а как нежно танцуют, словно голуби, глаз от них не оторвать.

Этого как раз и добивался Лучиано — пусть все смотрят на именитых, он не гордый, он знает цену тени.

Во время одного из такого рода раутов Лучиано смог провести невероятную комбинацию: экс-король Фарук разрешил „королю наркотиков“ пользоваться своим банковским счетом — отныне дотошливые финансовые инспекторы не были опасны Лучиано. Он торопился с этим „договором“, оттого что знал о первых провалах в Гарлеме: полиция напала на один из его центров по продаже героина, два человека были взяты, в одном из них Лучиано был уверен, как в себе, другой был склонен к дискуссиям на темы литературы и музыки — таким Лучиано не верил.

Однако „музыковед“ раскололся после того уж, как Лучиано перевел большинство денег на один из счетов Фарука.

Скандал в Гарлеме перекинулся в Рим. Лучиано пару раз вызвали на допрос, однако улик не было.

— Вы вправе выполнять свой долг, у меня нет к вам никаких претензий, — говорил Лучиано комиссарам полиции, — но стоит ли зря тратить время на безнадежное дело?

Американская пресса начала атаковать губернатора Дьюи: „На каком основании освобожден Луки-Лучиано?“

Губернатор только отдувался — молчал.

Молчало ЦРУ, молчало, но работало. Скандал, связанный с именем Лучиано, которого впрямую обвиняли в руководстве „гарлемским делом“, позволил американским властям добиться у Рима права на открытие специального филиала по борьбе с наркотиками по Италии. Шефом был назначен Чарльз Сирагузе, несколько работников ЦРУ, таким образом, переместились поближе к Средиземноморью — вполне пристойная крыша.

Поскольку улик против Лучиано не было в Италии и американская полиция не смогла найти против него никаких компрометирующих материалов, дело „короля наркотиков“ передали в „бюро финансов“.

Было выяснено, что Лучиано ежегодно получал на свой личный банковский счет около миллиона франков.

— Предоставьте данные, синьор Лучиано, каким образом вы заработали эти деньги?

— А я их не зарабатывал. Это пожертвования друзей. Люди знают, как я беден, люди знают мою кристальную честность, люди не хотят, чтобы я умер голодной смертью. Да и потом ведь у меня есть фабрика школьных парт, пусть посмотрят мои доходы на производстве — я держу штат, там большая бухгалтерия, они вам ответят с исчерпывающей точностью.

Пришли данные из Америки: там был обнаружен один из банковских счетов Лучиано на 3 000 000 долларов.

— А откуда это?

— Спросите тех, кто перевел мне эти деньги, если вы так дурно воспитаны и видите в каждом честном человеке преступника.

Провал в Гарлеме не нарушил работу империи Лучиано. Атака героином продолжалась. Наркотики доставлялись из Азии через Средиземноморье к берегам Сицилии — как и было задумано Лучиано в сорок шестом году. Поскольку почти весь флот был в руках мафии (да и поныне контролируется ею), товар сгружали с торговых судов, зафрахтованных „частными фирмами“ на Дальнем Востоке, прямо на суда сицилийской мафии. Те швартовались по ночам возле Пунте делла Граперия Гранде; от красивого городка, раскидавшегося вокруг бухты Кастелламаре дель Гольфо, отходят две дороги — одна, большая, на Трапани и Палермо, а маленькая, ухабистая — к Тонара ди Скопелло; вот именно по этой дороге, которая белеет в ночи тревожно и цикадисто, крестьяне, выполняя указание „солдат“ мафии, перевозили груз на склады „компании по продаже сицилийских апельсинов“. Там были заготовки — пустотелые апельсины, сделанные из пластика или воска. На каждый ящик вполне нормальных апельсинов один — с героином. Наутро машины с особыми пропусками министерств, радевших за судьбы экономического развития Италии, беспрепятственно проезжали на территорию порта. Грузили ящики докеры — все, как один, связанные с мафией; везли в Нью-Йорк капитаны, мафией оплаченные; разгружали в доках Бруклина люди „коза ностры“ — „активисты профсоюза“ докеров.