Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

Медленно катилась арба, тарахтя деревянными колесами по каменистой дороге. Так же неторопливо шла беседа двух сборщиков подаяний.

— Этот Цултэм просто молодец. Огонь парень! Из их хотона никто ничего не дал, сразу видно, что Цултэм постарался, его работа. Здорово он нас встретил, — рассмеялся Гомпил.

— Да, прямо так и сказал в глаза, мол, нечего грабить, убирайтесь, пока целы. Ох, молодец! Вот если бы в каждом хотоне были такие активисты, как Цултэм, то ламам здесь было бы нечего делать. На таких, как он, нам и надо опираться. Но он так сразу нам не поверит, уж очень ненавидит монастырских лам.

— Послушай, Гомпил, я хочу попытаться убедить настоятеля в необходимости перевода тебя на другую работу.

— На какую?

— Мне нужно, чтобы тебя тоже, как и меня, назначили казначеем. Будешь собирать и учитывать ценности, пожертвованные на субурган.

— А справлюсь я?

— Безусловно. Нам предстоят дальние поездки, а если я буду слишком часто брать с собой водовоза, то это кое-кому может броситься в глаза.

— Ну что же, я не возражаю.

Вечером, когда скрылся за горы раскаленный солнечный шар и ночная прохлада опустилась на землю, Балдан вышел из своей пристройки во двор подышать свежим воздухом. Иногда его вдруг охватывала жгучая тоска по дому, по жене и детям. Вот и сейчас нежной грустью захлестнуло сердце. Он сел на большой камень, еще не отдавший земле дневное тепло, обхватил руками колени и закрыл глаза. И сразу, будто наяву, увидел свой дом. «Милая, добрая, родная, — обращался он в мыслях к жене, — как ты там одна управляешься с малышами? Неужели я не увижу тебя до осени будущего года? Перед отъездом мы даже не простились как следует. Не сердись на меня, дорогая. Я знаю, что тебе трудно, но уверен, что родина, пославшая меня сюда, тебя не оставит, и эта уверенность придает мне силы. — Балдан открыл глаза, и ему показалось, что упала звезда. — Это к счастью», — он встал, походил еще немного по двору и вернулся в пристройку. Пользуясь отсталостью и невежеством монастырских лам, не имевших никакого понятия о передатчиках и сравнительно недавно узнавших радио, он передавал донесения в Центр и сообщения японцам прямо из своей каморки.

Вот и сейчас, дождавшись условленного часа, Балдан поставил на стол передатчик и набрал код. Услышав позывные, передал шифровку: «Задание получил. Приступаю к операции. Прошу господина Инокузи довести это до сведения халхасского хана Дамдин-Очира. Перехожу на прием». В ответ услышал: «Вас поняли. Ждите ответа завтра в это же время». Спрятав передатчик, лег в постель и начал размышлять о том, как бы получше выведать тайные замыслы хамбы, которые этот хитрец тщательно скрывает от всех. Наделенный незаурядным умом и умением в любых ситуациях сохранять хладнокровие, хамба-лама за броней высокомерия отлично умеет скрывать свои чувства и в то же время знает абсолютно все про своих послушников, будто по глазам читает их мысли. Поэтому нет ничего удивительного в том, что невежественные араты, фанатично верующие в бурхана, благоговеют перед хамба-ламой.

Около полудня, окончив свои дела, Балдан пошел с докладом к настоятелю. Хамба сидел, скрестив ноги, на коврике возле юрты и грелся на солнце. Глаза его были прикрыты, он заученным движением открывал крышечку табакерки, маленькой лопаткой насыпал нюхательный табак на указательный палец и смачно заряжал им нос. Через некоторое время эти движения повторялись. «У перерожденца все табакерки из нефрита с золотыми коронками, а у этого — из черного агата, и даже лопатка золотая. Откуда только берут?» Балдан кашлянул в кулак, желая привлечь внимание хамбы. Тот сразу открыл глаза и улыбнулся, как всегда.

— А-а, это вы, дорогой Балдан? Давненько не баловали меня хорошими новостями.

— Приветствую вас, достойный отец наш, — с поклоном отвечал Балдан. Присев на корточки возле хамбы, он изложил вкратце приказ японцев.

— Не кажется ли вам, что японские господа слишком любят требовать? Этот Инокузи, наверное, плохо представляет себе, каково нам исполнять его приказы. Вот хотя бы возьмите, к примеру, хубилгана Довчина. Засадил людей за решетку и теперь трясется, что его самого заметут с часу на час. Если перерожденец, наша путеводная звезда, до сих пор не может наладить связи с другими монастырями, где, я уверен, живет немало наших единомышленников, то что же можем сделать мы, живущие на отшибе? Требование японцев отсрочить более чем на год обряд освящения места для закладки субургана мне, между нами говоря, крайне неприятно. Но приказ нужно выполнять. Кстати, чем они аргументируют эту отсрочку?