Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

А в это время в центр сомона бешеным галопом скакал Цултэм. Подъехав к дому, где находилось сомонное управление, он с ходу прыгнул на крыльцо и вбежал в кабинет председателя сомона.

— Убили товарища Сэда. Вечером, когда он возвращался домой, его убили, свалили с коня, зажав ногу в стремени, и пустили лошадь галопом, дав ей такого кнута, что на крупе осталась темная полоса. Я знаю, чьих рук это дело. Убийца здесь, но у меня нет пока доказательств.

Председатель сомона, ранее работавший писарем в уезде, был по натуре человеком невозмутимым. Но, услышав эту весть, он сразу вскочил.

— Что ты мелешь? Какое может быть убийство в здешних краях, где каждый верует в бурхана, запрещающего насилие над человеком?! Отродясь не слыхивал про убийства!

— Да не мелю я, председатель! Сэд был ненавистен некоторым из бывших! Они давно точили на него зуб и открыто угрожали. Вы лучше меня знаете Сэда; всю душу он отдавал народу, боролся за нашу власть, прижимая к ногтю всякую контру!

— С этим делом разберемся, Цултэм.

— Председатель. Еще одно. Сейчас у нас ни о чем другом не говорят, как только о новом субургане и о пожертвованиях на его возведение. Запретили бы вы его вовсе, этот субурган! Люди, по-моему, даже есть перестали от этих разговоров.

— Нельзя. Сколько веков люди жили в темноте и невежестве подумай! Даже хан для них был живым богом! Люди верят еще в перерождение и в лучшую жизнь после смерти. Одним приказом тут не поможешь. Надо разъяснять на конкретных примерах вред всяких субурганов и показывать наглядно, сколько добра и счастья принесла народу революционная власть, открывшая дорогу из мрака к свету. Понял, сынок?

В селении, как и уверял Дамиран, никто не искал злоумышленников, оборвавших жизнь председателя Сэда. Все считали, что несчастный случай повернул лицо этого доброго человека к стране спокойствия, и искренне желали ему счастливого перерождения. Один Цултэм не допускал, чтобы изнуренный частыми дальними разъездами конь, привыкший исполнять любую волю хозяина, мог так запросто, ни с того ни с сего сбросить хорошего, можно сказать, удалого наездника, каким был Сэд. Он был убежден, что гибель председателя — это выплеснутая наружу черная злоба заклятых его врагов, лишившихся богатства, нажитого кровью неграмотных аратов, бывших феодалов и богачей. И Цултэм дал себе слово найти убийц председателя и воздать им по закону.

Сообщив в Центр о печальных событиях минувшей ночи, Балдан решил не трогать до поры до времени Лувсана.

На телеге Гомпила, запряженной парой волов, он ездил по хотонам и аилам, собирал с верующих пожертвования на субурган, строго отмечая, кто что давал. Часто он брал с собой и Гомпила. Тогда Балдан садился на верхового коня, а Гомпил правил подводой. Однажды, объехав несколько аилов, разбросанных по степи и в долинах на значительном расстоянии друг от друга, они направились к хотону, где жил Лувсан. Балдан пришпорил коня и ускакал вперед. Войдя в юрту Лувсана и получив от хозяина пиалу традиционного чая, заправленного сливками, Балдан объяснил причину своего приезда, и напряженное выражение тотчас исчезло с сизого, испитого лица Лувсана.

— Конечно, конечно, — закивал он головой, — в такое святое дело как не вложить своей лепты, достойный Балдан. За наши пожертвования бурхан дарит нас, своих послушников, особыми милостями. Каждый воздает столько, сколько может. — Лувсан выпрямился, выпятил грудь и громко, чтобы услышали соседи, сказал: — Я даю на возведение священного субургана два крупных буйвола, пять рысаков, сто тугриков и тридцать выделанных шкурок мерлушки. Да очистятся мои прегрешения, да пожалует мне благословение всемогущий бурхан!

Балдан церемонно поблагодарил его за такую лепту, повторяя по традиции за хозяином: «Пусть исполнится! Пусть исполнится!»

В ожидании подводы, которую лениво тащила пара волов, Балдан зашел в соседнюю юрту. Все в ней говорило о бедности: две низенькие самодельные кровати без полога, покрытые старой, облупившейся клеенкой, некрашеный узкий столик, несколько протертых до дыр засаленных тюфячков, обломок зеркала на жертвеннике да два-три деревянных чемодана вместо шкафа — вот и вся обстановка. На левой, мужской половине сидел, скрестив ноги, крепко скроенный молодой мужчина и потягивал трубку, у железной печурки возилась худенькая женщина в дешевом далембовом дэли. Они оба без особого энтузиазма выслушали слова пришедшего о новом субургане.