Татьяна Шахматова - Иностранный русский

– Я же вам сказал, моя дочь всегда предупреждает, где она, с кем и когда вернется… Тридцать пять лет ее это устраивало, вряд ли она решила резко изменить свои привычки именно сейчас.

– Да, конечно, спасибо. Я лишь уточняю, – почтительно проговорил Борис, и генерал кивнул, брезгливо скривив рот.

Пока они разговаривали, я вставил флешку в свой ноут и перекинул переписку с компьютера Каролины, чтобы отправить Виктории.

– Ваша дочь встречалась с кем-то? – поинтересовался Борис.

– Нет.

– Нет.

Родители ответили почти хором.

– Романтические отношения? – продолжал Борис. – Близкие друзья-мужчины? Просто друзья-мужчины?

– Почему именно мужчины вас интересуют? – робко поинтересовалась мать.

– Женщины? – уточнил Борис.

– О… То есть в каком смысле? Конечно, нет! – ответила генеральша после паузы, как только смысл этого уточнения дошел до нее.

– Что?! Вы издеваетесь?! – Смысл разговора дошел наконец и до генерала. – Вы сейчас говорите о моей дочери!

Борис вздохнул.

– Значит, нет.

– Конечно, нет!

Все замолчали. Абсурд повис в воздухе, кажется, сейчас он стал очевиден всем присутствующим.

Почему «конечно, нет»? Что не так с Каролиной? Почему у нее, по мнению родителей, не просто нет любимого человека, а «конечно, нет»? Я вспомнил, как следователь во время обыска сумки нашей заведующей бесцеремонно вытащил из бокового кармана презервативы. Чего-то Ивановы явно не знают о своей дочери.

Ход мыслей следователя совпадал с моим.

– Вы в курсе, что ваша дочь проходила обследование в медицинском центре «Аист на крыше»?

Родители обеспокоенно завертели головами. «Что случилось», «она больна», «прошу, скажите нам», едва шевелила сухими губами госпожа Иванова.

– С ней всё было в порядке, просто она проходила обследование на предмет своей фертильности. Хотела зачать ребенка, – объяснил Борис.

Отец молча поджал губы, зато мать ахнула так громко и горестно, как будто ей сообщили, что ее дочь пыталась ограбить банк, а не забеременеть.

Борис нахмурился, окинул взглядом все это высокое собрание и продолжил:

– Скажите, пожалуйста, были ли у вашей дочери друзья, которым она доверяла настолько, что могла бы сесть к ним в машину возле здания института?

– Почему вы думаете, что Каролину увезли друзья? – вопросом на вопрос ответил генерал.

– Потому что, если бы ее увозили враги, то она наверняка сопротивлялась бы, но камеры этого не зафиксировали. Каролина Сергеевна села в машину добровольно.

Лицо генерала перекосилось от злости, а мать вдруг разрыдалась.

– Не шутите так, – всхлипывала она.

– Какие уж тут шутки, – вздохнул Борис.

В этот момент я обратил внимание на то, что лицо генеральши вдруг приобрело характерный мучнистый цвет, а на лбу женщины выступила густая испарина, она качнулась в сторону и непременно упала бы, если бы я не подхватил ее и не посадил в кресло.

Борис вызвал медиков. Пока мать Каролины приводили в чувство, я попрощался со следователем и отправился домой, потому что Виктория требовала от меня поскорее прислать переписку.

Письма Каролины были разными. Очень разными, и их было очень много. Переписка филолога – само по себе звучит устрашающе. Переписка филолога, заведующего кафедрой, известного ученого – это просто кошмар. Артишок, не иначе.

Нам повезло хотя бы в одном. Каролина зачем-то год назад полностью почистила свой почтовик; наверное, это объяснялось педантичностью воспитанного в военной семье ребенка. Впрочем, причины могли быть и другие, можно только догадываться. Но и за этот год в ее почтовике накопилось 10 112 писем.

Самую большую часть входящих писем составили письма под условным названием «УЧЕБНЫЙ ПРОЦЕСС». Это были сообщения из учебного и методического отделов, отдела кадров, отдела переподготовки и прочих подразделений Института связи. Письма эти касались согласования расписания, оповещения о мероприятиях и всевозможной отчетности. Никакого анализа частотности тут не требовалось; и без того очевидно, что самыми частыми словами здесь были слова «СРОЧНО!», «ДО СЕГОДНЯШНЕГО ВЕЧЕРА», «К ЗАВТРАШНЕМУ УТРУ», «К ЗАВТРА» и тому подобные.

Следующая немаленькая папка – письма от коллег. Здесь переписка шла как по-русски, так и по-английски.

Встречалось довольно много писем от Павла Хейфица.

« Очень удачно у тебя идет дело с методикой. Я очень рад и желаю тебе продолжать в том же духе. Этот успех надо постоянно подпитывать. После опыта руководства кафедрой ты могла бы предложить свою кандидатуру и другим учреждениям, в том числе за рубежом. Конечно, я готов дать со своей стороны любые рекомендации. Стоит ли открывать собственную школу в России – для меня, ты знаешь, это большой вопрос. Здесь, в Израиле, с этим намного проще, как мне кажется. Почему в России так трудно понять. Словно госпоже истории зачем-то нужна именно такая дикая варварская страна.