Татьяна Шахматова - Иностранный русский

– Извини, преподаватель, случайно.

Это было уже слишком.

«Не обращайте на них внимания, – советовала Каролина. – Если будут навязывать свои порядки – флай Дубай. Пусть привыкают, что существуют самые разные культуры и уклады жизни».

Мы не обращали. Мы смотрели сквозь пальцы на их привычку устраивать громкие народные вече и караван-сараи по каждому поводу и без повода, на то, что они совались к нам с советами, как учить их русскому языку, на то, что торговались по поводу оценок, что лезли с вопросами личного характера, потому что понятие «частная жизнь» для них было настолько же далеко и эфемерно, как понятие о галактике Андромеды для рядовых землян. Но некоторые вещи прощать нельзя.

Мохаммад сейчас унизил меня. На глазах товарищей. Вот тебе и цена всему их подхалимажу: «Саша-джан, Александр-ага, уважаем очень…» Конечно!

Не думая ни о неравенстве наших сил, ни о субординации и дисциплине, я врезал Мохаммаду. Подумал я только об одном – он явно сильнее, и он не один, поэтому я сделал самое простое из того, что мог сделать: подошел спокойно и, не проявляя никаких признаков агрессии, всандалил ему прямо под диафрагму. Тут главное – точно попасть. А кое-какой опыт на эту тему у меня был.

Мохаммад захлебнулся воздухом, согнулся в три погибели и вдруг отчетливо произнес «Ы-ы-ы-ы». Я уже собирался повернуться к оставшимся двоим, готовый сделать еще пару запрещенных ударов, но они не нападали, и я придумал кое-что получше.

– Вот, – сказал я, похлопав по плечу зачинщика, все еще согнутого в три погибели. – Сейчас ваше «Ы» идеально. А ну-ка скажите: бЫстро вЫбросили траву.

До них наконец дошло, что я не просто их прессую, а жестко издеваюсь. Я сильнее, я – раис. Им понадобилось лишь несколько секунд, чтобы оценить ситуацию, а потом, как по команде, парни опустили веки и… Захарулла достал из кармана небольшой сверток, подошел к ближайшему писсуару у стены, вывалил содержимое, а бумажку выбросил в мусорное ведро. Раздался звук смываемой воды, и парни с сожалением посмотрели, как трава в смачно чавкающем круговом танце уплывает в канализацию. Как ни в чем не бывало мы разошлись по кабинетам. Урок прошел хорошо. Я торжествовал.

– А у вас уже были настолько дикие студенты? – поинтересовался я у Каролины после занятий.

Мне хотелось завести с ней разговор, но в последнюю неделю она была рассеянна, вечно куда-то спешила и вопреки своим обещаниям почти перестала помогать мне.

Заведующая казалась чем-то озабоченной. Она пригласила всех преподавателей на кафедру для разговора. Это должно было стать первым заседанием кафедры в моей жизни, и я внутренне даже обрадовался возможности наконец увидеть весь коллектив в сборе.

– Эти дикие? Да что вы! – рассеянно махнула рукой Каролина. – Вот к нам однажды приезжали студенты из Буркина Фасо и Мали. Это Западная Африка. Первый-то год они худо-бедно отучились, заговорили по-русски. А на второй год у них началась математика. И тут выяснилось, что они не знают не только теорему Пифагора, но даже таблицу умножения. Представляете, как весело было преподавателям? Пришлось их по учебникам третьего класса обучать – двадцатилетних мужиков! Вот это дикие.

Каролина ободряюще улыбнулась. Однако радоваться не хотелось. Все мои добрые чувства к моим студентам были спущены сегодня в унитаз.

– Не переживайте, Саша. – Несмотря на собственную озабоченность, Каролина все-таки заметила мое настроение. – К концу семестра они попривыкнут и будут как шелковые, это у них сейчас просто отторжение чужого. Характерно для закрытых обществ. Афганистан – это все-таки довольно изолированное государство.

– Они траву курят…

– Само собой, – нисколько не удивилась заведующая. – Это их адаптоген в новой культурной среде. Главное, чтобы не на территории училища.

Она уже встрепенулась, готовая бежать дальше, собирать остальных преподавателей, но я договорил, и она резко замерла.

– …в туалете мужском на этаже…

– Кто? – полыхнула глазами Каролина. – Срочно рапорт, Саша, и мне на стол.

Больше я ничего не успел сказать. Черт побери, может быть, я зря решил сдать их с первого же раза. Я хотел попросить не давать делу официального хода, провести беседу, застращать, в конце концов, в общем, как-то донести всю серьезность ситуации, но момент был явно неподходящий. Вспорхнул подол темно-бордовой длинной юбки, и Каролина снова понеслась по этажу с выражением лица Бэтмена: «Я спасаю мир».