Владимир Колычев - Замочек для моего любимого

– Я сейчас… – Карина зевнула в ладошку, поднимаясь.

Покидая беседку, она предостерегающе глянула на отца. Чтобы не смел распускать руки. Уж не значит ли это, что она не собирается возвращаться, потому как очень хочет спать?

– Она сейчас, – повторил Евгений Спартакович, провожая ее взглядом.

– У вас чудесная дочь.

– И чудесный племянник. У тебя был с ним роман, Спартак это знал и решил, что и ему можно.

Лилия внутренне сжалась, глянула в сторону гостевого дома и поднялась:

– Евгений Спартакович, уже поздно.

– А ты его толкнула и…

Лилия вздрогнула и замерла, не в силах сдвинуться с места.

– Это же ты его толкнула!

– Всего лишь толкнула.

Ноги отказали ей, и она мешком опустилась обратно в кресло.

– А он неудачно упал.

– Это несчастный случай!

– А если бы ты его не оттолкнула?

Лилия повернула к нему голову, но, вместо того чтобы посмотреть в глаза, зажмурилась.

Ей было страшно, и она не скрывала этого. А боялась, потому что Евгений Спартакович мог жестоко наказать. С мужем этот номер не прошел, зато с ней можно было сделать все, что угодно. И в землю закопать, и в море утопить, и скальными камнями засыпать. Если очень захотеть, никакая Карина не спасет.

Но Евгений Спартакович не хотел ее наказывать. Кирилл Остогов, тот ради такой красоты не побоялся сесть в тюрьму. И он бы мог пожертвовать собой ради Лилии. Если, конечно, она станет его женщиной. А она станет…

– Ты же знаешь, как я любил своего сына.

Казаков знал, что нужно делать. Запугать Лилию, ввести ее в ступор, превратить в статую, с которой можно делать все, что угодно.

Он поднялся, но Лилия, распахнув глаза, тоже встала на ноги. Он сделал шаг, и ее буквально выдуло из беседки. Она к дому, он – за ней, набирая ход.

Он догнал ее на террасе, у самой двери гостевого дома.

– Стоять!

Лилия вздрогнула так, будто услышала щелчок взводимого курка. А у него мог быть пистолет, и она это понимала.

– Ты должна ответить за Спартака!

Евгений Спартакович уже просто не мог сдерживать себя. Лихорадку можно было снять только лекарством под названием Лилия. Если она уступит, он снимет через нее напряжение и успокоится.

– Ты должна ответить, – дрожащим от озноба голосом пробормотал он, прижался к ней сзади, просунул руки под мышки, ладонями мягко сжал ее грудь.

– Не надо, – хныкающим голосом попросила Лилия.

– Но если мы станем с тобой друзьями…

Одной рукой он продолжал мять ее грудь, другой гладил живот. Внутри у него штормило, девятый вал захлестнул сознание.

Он развернул ее к себе, и Лилия неожиданно поддалась, прижалась к нему животом.

– Ты не пожалеешь.

Евгений Спартакович зарылся носом в ее волосы, стал целовать шею, наконец впился в губы. Она расслабилась в его объятиях, целуя ее в губы, он уже чувствовал вкус победы… Но вдруг Лилия оттолкнулась от него с такой силой, что он не смог удержаться на ногах.

Он махал руками, пытаясь найти опору, но тело стремительно сближалось с полом. Вдруг оказалось, что и пола нет, вместо него какой-то провал, на дне которого его ждало что-то острое и твердое, в которое он врезался головой. Боль взорвала сознание, на этом все и закончилось…

Левый, левый, левый берег Дона… Именно здесь Канат когда-то нашел свою любовь. Ее звали Катей, она любила золото и вино, Канат обеспечивал ее и тем, и другим. А потом из тюрьмы вернулся ее муж. Канат сломал Валику челюсть, а тот пырнул его ножом. В больнице они тогда и подружились. Мало того, Канат дал слово не лезть больше к Катьке. И даже сдержал обещание. Был момент, когда ему нужна было помощь Валика, он приезжал к ним, но к Катьке даже не притронулся. Она-то хотела, но его слово крепкое.

Дом у Катьки немаленький, кирпичный, но запущенный. Валик пытался заделать трещины в фундаменте, но так ничего и не вышло. Стены в трещинах, окна в пыли, все как обычно. А во дворе ящики с бутылками. И вывеска фанерная: «Прием стеклотары». Какой-никакой, а бизнес.

Катька вышла из дома с сигаретой в руке, походка от колена, с подпрыгом. Деловая до неприличия. Ну как же, футболка на ней новая, с блестящими буквами, и джинсы порваны по моде, а не по беспределу. Лицо припухшее, зато фигура без изменений. Грудь, бедра…

– Ну, что там у тебя? – важно спросила она, неторопливо поднимая голову.

– Шампанское с пеной!

– Олежек! – узнав его, обрадовалась Катька.

– На постой возьмешь?

– И долго стоять будет? – усмехнулась она, нахально опустив взгляд.