AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

— Дохи! — взяла её под руку Хёна. — Где вы были? Что вы делали?

— Ты что, переспала с ним? — присоединилась Джинни.

— Мы были у него, — честно сообщила Дохи. И это не было последней правдой от неё в этот начавшийся день, в который она решила максимально обойтись без лжи. — И да… кажется, мы с ним спали, — растеряно произнесла она, блуждая отводимым взглядом. Ей было стыдно врать подругам, но подставить так тепло и по-доброму отнесшегося к ней Бобби она была не в состоянии. Она дала слово.

— То есть… он… лишил тебя невинности? — побледнев, уточнила Джинни. Дохи моросяще покивала, подразумевая девственность своих губ и заметив, как потускнели глаза напротив. Хёна обеспокоено погладила приобщившуюся к известным двум другим подругам таинствам.

— Хоть бы не бросил после этого. Они же всегда так делают. Он ничего такого не говорил? Не был грубым? Не сказал, что между вами больше ничего не будет?

— Да нет, после занятий опять к нему махнём, — предположила Дохи, имитировав уверенность. Если он собрался её гонять до похудения, он же из-под контроля её не выпустит? Джинни стояла рядом молча.

— Так, ну всё, рассказывай, как оно было? — немного освоившись, зашептала Хёна, ведя девушку к последним партам, чтобы там, как обычно, можно было бы посекретничать.

— Ну, если честно… — Дохи поставила рюкзак на стул и, расстегнув его, стала вытягивать из него необходимое. — Он выжал из меня все соки. Я думала, что сдохну, потому что с меня сошло семь потов.

— Что, реально так силён? — тихо ахнула Хёна, приложив ладонь ко рту. Профиль Джинни сообщал о том, что обошёлся бы без нюансов и частностей, но произнести это не в состоянии, потому что многое станет очевидным.

— Да я до утра уснуть не могла…

— Ох, Бобби-Бобби, — пожурила его заочно Хёна. — А он всё-таки достойный парнишка! А что-нибудь эдакое вытворял? Ну, не томи, давай, какой он вообще? Мне интересно!

— Эдакое? Да я даже не знаю, что там было другое… для меня всё новое и необычное.

— А больно было?

— Нет, больно не было, — Дохи вспомнила, как стеганула себя скакалкой по ноге с непривычки. — Разве что совсем чуть-чуть. Да, знаешь, был момент, я вскрикнула, но потом полный трэш и забытьё.

— У всех же физиология разная, кому-то и не очень больно бывает, — пересилила себя, наконец, Джинни, и присоединилась к беседе. — Но такой опытный парень мог бы пожалеть тебя и не усердствовать так сильно сразу.

— А может он её умело загнул? — намекнула Хёна. — Помните, мы читали статью о том, как лучше в первый раз? Если встать на четвереньки, то будет не так больно. Дохи, всё так и было, признайся?

— Отстаньте, я ещё не пришла в себя, — отболталась она, уткнувшись в тетрадь. Джинни выдохнула с временным облегчением, поняв, что обрисовывание Бобби в постели прекратилось.

Джинни сидела на трибуне, предназначенной для болельщиков за экономический факультет. Вопреки тому, что собиралась болеть за юридический, Хёна тоже села здесь, просто потому, что на противоположной стороне сидеть без знакомых было бы скучно. Дохи уместилась между ними. Вчера она опять обедала за столиком БиАя, опять из университета уехала с Бобби, опять сегодня выглядела уставшей, но довольной. Она уже две ночи провела с Чживоном, но он продолжает с ней встречаться. «Разве не назло мне?» — подумала Джинни. А если бы она откликнулась на ухаживания Бобби тогда? Сколько бы он провстречался с ней? До первых кустов?

— А как ты родителям объясняешь своё отсутствие дома? — поинтересовалась Хёна у Дохи.

— Никак, я им правду сказала.

— Вау! — удивилась девушка с восхищением. — А мои до сих пор не знают, что у меня вообще что-то было. Смелая ты.

— Мои догадываются, наверное, — пожала плечами Джинни. — Я только брату сказала.

— А Бобби с моей мамой даже познакомился, — ляпнула Дохи, вызвав многоточие, перемешанное с восклицательными знаками на лицах подруг. — Мне надо было взять кое-что из вещей дома, мы и заехали… я предложила ему не стоять на улице, а подняться, так что случайно вышло… Но мама от него в восторге. Хотя моя мама была бы в восторге от любого, кого бы я привела. Ей это кажется таким геройством.

— Не сочиняй, твои родители вовсе не считают тебя некрасивой! — попыталась оправдать их Хёна.

— Они считают меня забавной, а трудности с молодыми людьми папа чаще объяснял мне моей неподвижностью, сидением дома и фанатением от голливудских актеров, а не внешностью.

На площадку стали выходить игроки. Слева с юридического факультета, а справа их парни. То есть, не их, конечно, а всего лишь одного с ними факультета, но как минимум трое из них на данный момент себя чьими бы то ни было не считали. И третьим свободным держал себя Чжинхван, не посмотревший в сторону Джимин, в то время как Бобби, выйдя из коридора, ведущего из недр спортзала, тотчас нашёл взглядом Дохи и подмигнул ей. Она помахала в ответ, увидев, что на его майке второй номер. Девушка улыбнулась. Интересно, кто-нибудь ещё из зрителей или хотя бы его друзей-игроков понимает, что для него значит второй номер? Под первым, естественно, был БиАй. Пятёрка красовалась на Чжинхване. Команда юридического не волновала Дохи, и она увлечено принялась следить за начавшейся игрой. Хёна и Джинни тоже наклонились вперед, хотя последняя до этих пор никак не симпатизировала этому виду спорта. Но на этот вечер тупое закидывание мячика в дырявую корзину превратилось в баскетбол.