AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

— Без Дохи? — уточнила сестра Намджуна. — Ну уж нет. Мы либо втроём, либо никак.

— Анжелина может накрыть наш столик, а потом убрать его, — язвительно улыбнулся той БиАй.

— После того, как ты постелешь для нас с тобой постель, а потом уберешься, сделав своё дело, — с вызовом посмотрела на него пухленькая студентка.

— Я не пластический хирург, так что в области тебя у меня никаких дел нет, — отсалютовав от виска, он ушёл.

Набрав еду на поднос, Бобби, как и предсказывал БиАй, подошёл к столику Джинни, и опять навис над Чану, севшим рядом с той.

— Сиди, — взяла одногруппника за рукав девушка. Бобби свел брови. — Сиди, не уходи. — Чживон стукнул ногой по ножке стула, на котором сидел Чану. — Не уступай ему. Не уступай! Чану! — схватила Джинни воздух, где только что сидел парень, и вот его уже не было. Бобби поставил свой поднос и опустился рядом, улыбнувшись.

— Я думала, что ты хоть что-то вчера понял.

— Что у тебя есть неплохие друзья.

— Вот именно, — гордо вздернула нос Джинни. — Мне позвонить ему прямо сейчас, или уйдёшь сам?

— Я сам ему позвоню, на следующей неделе, — спокойно сказал Бобби.

— Что? — теряя голос, пискнула студентка.

— В субботу баскетбол, поэтому я не могу рисковать руками. Подведу команду, — объяснил он, зачерпнув в ложку суп. — У меня и так ещё плечо не совсем в норме, но обезболивающих на игру хватит, — поев немного под ошарашенным взглядом Джинни, Бобби продолжил. — А потом я могу с ним подраться, если без этого он не перестанет вмешиваться.

— Ты больной? — прохрипела девушка.

— Я не привык отступать. Если я чего-то хочу — я добиваюсь.

— Я не брошу Юнги, ты понимаешь? Никогда не брошу. Даже если ты меня похитишь, закроешь на сто замков и будешь держать в ожидании, что я захочу с тобой встречаться — ты не дождёшься. Впрочем, тебе, кажется, нужно не это, а потрахаться, как и твоему другу. Почему бы не найти для этого другую?

— Потому что я не хочу другую, — он повернулся к Джинни, посмотрев ей в глаза. — Достаточное основание?

— Запихни себе своё «хочу» в жопу, Бобби, — отвернулась девушка, почувствовав, как её обдало жаром. Этот гонщик, задира и нахал действительно хотел её, и одним тоном он сумел передать, насколько велико его желание. Хотя это и без того было понятно по всем его действиям. — Не смей больше утаскивать меня силой.

— Почему? — Джинни стиснула на ложке пальцы до побеления. — Ладно, не буду, — заметив это, принял просьбу Бобби. — Просто… понимаешь, у нас с БиАем разные взгляды на жизнь, хоть мы и друзья. Его веселит, когда девушки соглашаются, отдаются по доброй воле, он в сотый раз обзывает кого-то шлюхой, потому что она сдалась… как будто это её вина, и она не должна была реагировать на его ухаживания. Я никогда не взваливаю вину на девушек, — Бобби промокнул губы салфеткой, доев, и стал подниматься. — В конечном итоге любое «да» — это одобрение быть поиметой, которое и делает девушек распутницами. Мне не нужно «да». Сопротивляйся и до последнего говори «нет», не соглашайся, оставляя совесть чистой, — Бобби улыбнулся. — После меня не становились шлюхами. Я сволочью — да, но твоей вины ни в чем не будет точно.

— Так ты всё-таки хотел меня изнасиловать?

— Нет, всё было бы совсем не так.

— Ты хочешь поиметь меня и бросить, ясно, — хмыкнула Джинни.

— Поиметь — не спорю, но про бросить речь не шла.

— А то не понятно!

— Ещё потолкуем на эту тему, — взял он поднос и пошёл к конвейеру. Джинни бросила взгляд на Чану, виновато посмотревшего на неё с соседнего столика. Показав ему кулак, девушка взяла чашку с чаем. Юнги он не боится, Хосока он не боится, отказов её самой не слушает. Чем можно остановить человека, который не боится даже смерти?

Шепот студентов не сразу заметился Джинни. Она шла по коридору на первую лекцию, но вдруг всё больше ребят и девчонок стало подходить к окнам, подзывая своих товарищей, приникая к стеклам и Джинни, не выдержав, но с нехорошим предчувствием, последовала за всеми. Потеснив первые ряды наглядевшихся, она подошла к подоконнику и выглянула на улицу. Во дворе сбоку от университета, на выложенной плиткой площадке, черной краской были выведены буквы с ярко розовым низом. «Хочу тебя, Джинни». Вспомнив, что сегодня, к счастью, она надела балахон с капюшоном, девушка накинула его, пряча свой окрас волос, отражающий надпись, но те, кто её знал, уже поворачивались к ней и многозначительно смотрели. Парни коротко похлопали, не все, но многие. Кто-то из студенток бросил: «Неужели и у Бобби будет жертва?», другая прокомментировала: «За такое можно и дать» — рассмешив стоявших рядом с ней. И судя по движениям и лезущим в карманы рукам, достающим мятые воны, учащиеся придумали делать ставки по этому поводу. Джинни прибавила скорости. Как можно запретить человеку хотеть? Как можно заставить его расхотеть? Она и так не выпячивается, не надевает сексуальное, не красится толком, держится подальше от всего, что можно признать за тусовочность.