AlmaZa - Мед.ведь.ма [СИ]

— Куда? — недоумевающе изогнул бровь Ви.

— Ну… туда, — задрала я ввысь голову, кивая на небо.

— Как же я могу, без врат-то?

— Не можешь, значит?

— Не могу. — «Хорошо» — подумала я, но не стала говорить. Домывшись, я выбралась на берег рядом со своей одеждой, но не забралась в неё сразу, а села, чтобы обсохнуть. Увидев ссадины на своих коленках, я огляделась, и сразу же нашла в пределах вытянутой руки овальные листья плантаго [2] Плантаго — собирательное название семейства, известного в России как «подорожниковые». . Сорвав два, я пожевала их и приложила к пострадавшим участкам кожи. Хотя кровь уже не текла, всё-таки лучше подлечить, быстрее заживет.

Ви, похоже, было так хорошо в воде, что он не хотел из неё выбираться. Если бы он рождался в огне, в нараке, то вряд ли бы так любил водоемы. Я взялась за своё нижнее бельё и успела застирать его, надеясь, что нас ещё не потеряли.

— Можно я надену твою футболку, чтобы дойти до сменных вещей? Я забыла их взять.

— Пожалуйста! — подплыл Ви, в упор на меня глядя.

— Правда, они точно подумают, что мы встречаемся… — вновь пунцовая краска охватила мои щеки.

— Да пускай, какая разница?

— Ты прав, да. Ты чего так смотришь?

— Ты на русалку похожа. Не хватает лилию за ухо вставить. Тебе бы пошло. — Я смущено забрала волосы за уши, раз их упомянули, вспомнила, что они у меня очень выделяются, и скинула волосы обратно, к лицу.

— Не говори так, я начинаю жутко стесняться, — дотянувшись до его футболки, я натянула её на себя. — Я пойду. Завтрак давно уже съели, наверное, без нас. Догоняй. — Прихватив мокрое, чтобы посушить у костра, и сухое, чтобы надеть позже, я рысцой поднялась к нашему миниатюрному лагерю, и почти столкнулась с Чонгуком, шедшим мне навстречу. — О, добрый день! Ты уже встал?

— Да, Шуга сказал, что вы давно ушли, всё в порядке? — Он заметил на мне футболку Ви и его брови нахмурились.

— Всё хорошо. Я очень хотела освежиться. Помылась. — Ладонь моя раскрылась к влажным волосам, привлекая к ним внимание, без слов всё объясняющим.

— Не стоит разделяться так надолго, — сухо сказал он и развернулся обратно, туда же, куда шла я. Шуга встретил мой вид и наряд куда более говорящим взглядом, расплылся до ушей, цокнул языком, покачал головой и, подкинув ветки в костер, у которого я стала развешивать носки и трусы, встал и тоже направился к реке.

Наверное, путешествуй ребята без меня, они бы добрались до Шэньси за пятнадцать часов, но со мной расстояние растягивалось, и экономии времени не выходило. Выдвинувшись дальше около полудня, мы шли до самого заката, сделав перед ним вторую остановку. Вытянув ноги, полежав и подкрепившись, мы снова отправились на север. Было немного легче, потому что до темноты мы шли на спуск, сползая с горы. Когда же наступила очередная ночь, мы вроде бы должны были идти по равнине, заросшей лесом, но она не была гладкой поверхностью без изъянов. Это были холмы, часто не менее каменистые и скользкие, крошащиеся глиной или рыхлой почвой. Чонгук после уговоров согласился на полуторачасовой сон, с дежурствами по полчаса. Теперь мы не раскладывались, просто швыряли подстилки на землю и спешили урвать для усталых глаз и тел отдых. Мне казалось, что если я доживу до конца этого пути, то мои мозоли на ступнях никогда не пройдут, а ноги над коленями обретут толщину профессиональной бегуньи.

Шуга вырубался мгновенно, Ви лежал так недвижимо, что я не могла понять, спит он или нет? Мне на этот раз сон не очень шёл, и я успела поразмышлять о своих спутниках, с которыми во время ходьбы было не до разговоров, а за остановки я не решилась подступиться к расспросам об их жизнях. Чонгук всегда был так сосредоточен и прислушивался к любым звукам, что я не вернулась к беседе о наших таинственных врагах. Наверное, это не те сведения, которые я хотела послушать перед сном. Особенно если учесть, что это, возможно, те же самые люди, что убили мою бабушку…

Утром мы уже пробирались дальше, оставив хребет далеко позади. Синеватые лиственно-хвойные кроны смешанной чащи оттеняли окружающее пространство голубоватыми оттенками. Легкий туман, не слишком густой, но призрачный, дополнял ощущение холода и того, что солнце сегодня светило сизо-лазурным светом. Оно ещё не поднялось настолько, чтобы пробиться к нам, но уже помогало не идти на ощупь. Я смотрела под ноги, утопающие в папоротнике.

— Тихо! — остановился Чонгук, шедший первым, и поднял правую руку. Мы все замерли, посмотрев на него, а потом вперед. До самых пределов, где сливались в один плетень серо-коричневые стволы, над землей струился густой папоротник, почти до самых бедер, там и тут лещина раскидывала свои лапы, а широкой полосой разлитого молока на высоких травах таяли остатки тумана. Мне сделалось не по себе до дрожи. — Слышите? — шепнул он.