AlmaZa - Мед.ведь.ма [СИ]

— Перекусим? — указал Шуга на ларек, готовящий уличную еду. — Я проголодался.

— Да ты всегда голодный, — сказал Ви так, будто давно его знал. И тут началась его магия. Я успела испугаться, что сейчас мой дух получит выговор за фамильярность, но Шуга лишь потер живот, бросив в ответ:

— А то ты всегда сытый?

Чонгук хлопнул в ладони.

— Надеюсь, мы в дороге все узнаем, кто какой, и познакомимся получше, — с нажимом на конец фразы, произнес он, разворачиваясь ко мне: — Элия, пошли, возьмем поесть. А вы присмотрите за вещами! — велел он оставшимся.

— Эй, ты младше, не командуй! — опускаясь на скамейку, крикнул ему вдогонку Шуга.

Мы отошли от них метров на сто, спрятавшись от солнца в тени тента, растянутого над прилавком мужчины, жарящего лепешки на открытом воздухе, наполняющего их начинкой и заворачивающего их потом, почти как конверты.

— Прости, если ведём себя немного хамовато, — попросил вдруг прощения Чонгук, пока мы ждали приготовления своего заказа. — Мы не привыкли к девичьему обществу, и у нас начинается побочный эффект от смущения.

— Вы не похожи на стеснительных, — как есть, заметила я.

— Мы умело это скрываем, — улыбнулся Чонгук. — Пожалуйста, не бойся нас. Мы желаем тебе только добра.

— В любом случае, у меня сейчас нет выбора, — печально вздохнула я, поглядывая назад, но скамейка с Ви и Шугой стояла за широким скроллером.

— Он у тебя будет. Когда мы окажемся в безопасности. Обещаю, что сделаю всё, чтобы защитить тебя.

— У меня есть защитник. — Отвернувшись, я опустила глаза к пропекающемуся тесту.

— Чем больше нас будет, тем лучше.

— У вас с Шугой есть ещё друзья… борцы?

— Да, и мы хотим добраться до них.

— Куда мы направляемся?

— Увидишь. Не хочу говорить заранее. Но до этого места ещё далеко. Нам придётся, возможно, добираться недели две, а может и три. Ты готова?

— Я же сказала — у меня нет выбора. — Жара, неуверенность и неизвестность портили мне настроение. Я не хотела быть неприятной с Чонгуком, но мне нечего было ему сказать из правды, что было бы дружелюбным. Обманывать, что я расслабилась, доверилась и очаровалась ими, я не хочу.

— Я не хотел врать тебе, Элия, — попытался скрасить неудачный момент парень. — Но иногда я не могу говорить прямо.

— Бывает. Что ж, хотя бы не делай так больше.

— Этого я не могу обещать. — Мы посмотрели друг другу в глаза. Он выглядел порядочным и благородным, но внешность бывает обманчивой. А как можно верить чему-то, что не обещает быть честным?

Ви посмотрел вслед отошедшим Чонгуку и Элии и, торопливо достав из кармана рюкзака пачку сигарет, вытянул из брюк зажигалку и закурил, вдавившись в столб, чтобы его не было видно с того ракурса, куда ушли двое.

— Шуга! Свистни, когда они обратно пойдут! — наспех затягивался парень, закрывая глаза от облегчения.

— Вот нахрена ты эту комедию ломаешь? — покачал головой второй, которого на самом деле звали Юнги, но все привыкли называть его по кличке — Сахар, или Сахарный, кому как больше нравилось, иногда на любых языках и в любых склонениях.

— А что я должен был делать? Сказать, что шарился в её вещах? Да никогда бы она больше ни с одним из нас не заговорила. — Ви сделал короткую тяжку и продолжил: — Я же вам объяснил, как было дело. Стою, курю, достал какой-то талмуд — вдруг в нем бы какие-то документы у неё хранились? — рассчитывая, что Чонгук увёл её совсем, а тут топот. И он приближается! Куда деваться было? Окно открывать? Заметила бы. Я в шкаф, а про сигарету в руке забыл! А она как начнёт… мать моя Амитабха, Шуга, у меня волосы на затылке зашевелились. Думаю, пиздец, не то дурочка бесноватая, не то ведьма, в самом деле что. И тут у меня сигарета подожгла что-то, и дым как повалит! Что оставалось? Задохнуться мне там? Мне и выходить страшно — она ж там разве что Сатану не вызвала, и оставаться не вариант. Ну, вот как выкрутился, так и получайте. Зато, в отличие от вас, я теперь вхожу в круг доверия.

— Обведенный мелом, я понял, — захихикал Юнги.

— Ничего, как выяснилось, она нормальная, только трухнула мальца. — Выпустив три ровных кольца дыма, Ви немного расслабился. — Жалко девчонку, одна совсем на свете.

— Ты ей будешь говорить, что случилось с её родителями?

— Не, я не смогу. — Тот, кого принимали за воплощенного духа, повесил голову. — Я сам расплачусь.

— А на кого ж ты этот груз возложить хочешь?

— До Лога догребем, а там разберемся. Пусть мастер Хан ей скажет.