Геннадий Сорокин - Смерть со школьной скамьи

В подъезде хлопнула входная дверь, сразу же стало шумно. К нам поднимались по лестнице несколько человек.

— Сейчас начнется! — успокоился Мелкумян. — Сейчас сюда приедут все на свете, кому сегодня делать нечего.

Первым в квартиру вошел высокий широкоплечий мужчина лет примерно пятидесяти, лысоватый, кареглазый, с тяжелой нижней челюстью. Полковник Николаенко. Я сегодня мельком видел его в областном УВД.

— Что здесь случилось? — Николаенко по-хозяйски прошел к убитой, наклонился и в ужасе отпрянул.

«Ого! — мелькнула мысль. — Он ожидал здесь увидеть кого угодно, только не Лену Лебедеву!»

Медленно выпрямившись, не поворачиваясь к нам лицом, полковник достал из заднего кармана брюк носовой платок, неспешно отер пот со лба.

— Личность убитой не устанавливали? — спросил он спокойным ровным голосом.

— Вот он откуда-то ее знает, — сказал Мелкумян.

— Кто он? — развернулся к нам Николаенко.

— Я, товарищ полковник. Я учился с ней в одном классе.

В квартире повисла неловкая пауза.

«Началось! — невесело подумал я. — Все в точности как было в моих кошмарных снах: я и Николаенко встречаемся у трупа изувеченной девушки».

— Давно вы вместе учились? — спросил Николаенко.

— Мы окончили десять классов в 1978 году. После школы я уехал учиться в другой город и больше ее не видел.

О том, что я встречался с Лебедевой летом 1979 года, я умолчал. Что было тем летом, касалось только меня и ее, и я не собирался посвящать посторонних в наши отношения. Мы одноклассники — для всех этого будет достаточно.

— Вы не виделись почти пять лет, но ты с первого взгляда опознал ее? — подозрительно прищурившись, спросил полковник. — Да на ней лица нет, все кровью залито.

— Я не ее узнал. Ее руку.

Николаенко кивнул в знак согласия, а я подумал:

«Дурак ты, полковник! Если ты ломаешь перед нами комедию, что видишь Лебедеву в первый раз, то почему ты не обернулся, не посмотрел, о чем я говорю? Мало ли что у покойницы может быть с рукой? Может, у нее всего три пальца, а не шесть?»

— А что здесь за запах такой стоит, перегарный? — принюхался Николаенко. — Мелкумян, а ну-ка, иди сюда! Дыхни.

— Да я, товарищ полковник… — залепетал напарник.

— Мелкумян, я отстраняю тебя от дежурства! — отчеканил Николаенко. — Иди в управление и напиши объяснение, как ты посмел явиться на дежурство в пьяном виде. Все! Пошел вон отсюда, алкаш! Разбираться с тобой мы будем на кадровой комиссии.

«Держал бы Эдик язык за зубами, Николаенко бы не тронул его, — подумал я. — Теперь, если Мелкумян кому-то станет рассказывать, что Николаенко неадекватно вел себя у трупа, то все сочтут, что он оговаривает полковника. Мстит ему за отстранение от дежурства».

В квартиру постепенно стали приходить все новые и новые лица: начальник милиции Центрального района, прокурор района, заместитель начальника областного УВД, прокурор области, судебно-медицинский эксперт, следователь прокуратуры, инспектора уголовного розыска, участковый, понятые. Появились даже сотрудники КГБ в штатском. Еще бы! Убийство, совершенное с применением огнестрельного оружия, в ста мерах от улицы, где проходит демонстрация, — это не бытовая «мокруха». Это чрезвычайное происшествие, возможно, посягающее на государственную безопасность. Это вызов всему советскому обществу и всей правоохранительной системе в целом.

Пока высокое начальство осматривало место происшествия и обменивалось мнениями, Николаенко вывел меня в подъезд и подробно расспросил о Лебедевой.

Я рассказал полковнику только то, что хотел: я и Лена Лебедева учились в одном классе средней школы № 35, расположенной в Октябрьском районе города. После окончания школы я ее не видел, где работала — не знаю. Как оказалась в квартире в центре города и кому принадлежит эта квартира — понятия не имею.

— Я тоже где-то ее видел, — сказал Николаенко, морща лоб. — По-моему, я встречал ее в обкоме профсоюзов. Или в горкоме? Где-то там… Хорошо, Лаптев, я тебя понял. Сейчас иди к подъезду, я тут определюсь и дам вам задание.

Задание, полученное мной и группой инспекторов ОУР Центрального района, было обычным — совершить поквартирный обход дома, опросить жильцов: кто что видел, кто что слышал. Мне достался первый подъезд.

Из двадцати квартир в подъезде жильцы были только в трех. Ничего не поделать, праздник, все еще на демонстрации. В двух квартирах мне открыли дети дошкольного возраста, в третьей — низенькая, полная, аккуратно одетая старушка. Волосы ее были убраны назад полукруглым гибким гребнем. Ни в одном магазине я не видел в продаже таких гребней, но у каждой уважающей себя старушки он был.