Галина Романова - Вкус запретного плода

— И что же?

— Он рассказал, что, как только поезд отошел от перрона, по лестнице поднялась девушка. Лестница ведет вниз, с платформы, к рельсам, — пояснил Кирилл, пристально глядя на Егорову. — Она показалась носильщику испуганной и была перепачкана пылью.

— Она что-то говорила ему? Просила о помощи?

— Нет. Она просто пробежала мимо него. Повторяю: ему она показалась испуганной.

— Почему? — подала голос Егорова.

— Она все время оглядывалась, тяжело и часто дышала.

— Может, это была другая девушка, — высказался Хорцев.

— Нет. Это была Лиза Воронцова. Носильщик точно описал ее. И одежду, которая на ней была надета. Мы нашли эту одежду в ее комнате. Разве нет, Федор Иванович? Мешковатый тонкий свитер, широкие штаны. Все перепачкано. Голову даю на отсечение, эксперт найдет что-нибудь такое, что бывает только на железной дороге.

— Подождем заключения экспертов, — вставил полковник. — Что-то еще есть добавить, Кирилл?

То, что начальство обратилось к капитану по имени, Хорцеву не понравилось. Еще плотнее стиснув губы, он зло глянул на Кирилла.

— Так точно. Есть, товарищ полковник. — Кирилл дотянулся до одной из фотографий, на которые майор Хорцев едва взглянул. — Носильщик не стал утверждать, он не уверен на сто процентов, но вот этот человек показался ему знакомым.

— Знакомым?

— Да. Он уверяет, что некто похожий поднялся по лестнице и прошел мимо него по перрону спустя несколько минут после того, как пробежала девчонка.

— То есть мы можем предположить, что бежала она именно от него? Интересные факты, капитан. Молодец. Присаживайся.

Кирилл с облегчением сел на место. Под коленками, куда упиралось сиденье тяжелого стула, ныло от напряжения.

— У меня вопрос, позволите, товарищ полковник? — пискнула противная Егорова.

Полковник согласно кивнул.

— Что могла делать Воронцова на рельсах, если она отправилась провожать своего друга? К вагону отправилась провожать. Что на рельсах-то забыла? — проговорила Егорова, недоуменно округляя карие глаза.

— А вот этот вопрос разумнее задать ее другу, которого она отправилась провожать, — Евгению Сысоеву.

— Светочка, и что теперь с нами будет?

Темно-синие глаза Лялечки с невероятно густой подводкой наполнились слезами.

— Ничего не будет. — Света громко отхлебнула горячего растворимого кофе из высокой чашки черного стекла. — Как работали, так и продолжим работать.

— Считаешь? — накладные ресницы Лялечки заметались вверх-вниз. — А вдруг нет?!

— Что нет, Ляля?

Света досадливо поморщилась. Было непонятно, раздражают ее слова Лялечки или вкус дешевого растворимого кофе.

— Вдруг новый хозяин наберет новых сотрудников? Ему же теперь, как Верочке, не нужно спрашивать разрешения. Он теперь полновластный хозяин и…

— Ляля, не мели чепухи. — Света с грохотом поставила на стол чашку черного стекла, передернулась. — Какая гадость!

— Да что я такого сказала? — Темно-синие глаза Лялечки наполнились неподдельными слезами. — Я ничего такого, чтобы ты ругалась.

— Я про кофе. Успокойся. — Света дотянулась и тронула нежный нейлоновый халатик на коленке Ляли. — Прежняя хозяйка обязывала Веру нас отменным кофе поить. И к праздникам подарочные пакеты выдавала. Крутые наборы, помню, бывали. С икрой и семгой. Ананасами и сыровяленой колбасой.

— Да, — с печалью выдохнула Ляля.

— А теперь вот приходится дешевым растворимым кофе давиться.

Света встала с места и тяжело заходила по тесной комнатке отдыха, где размещались узкая кушетка, два барных стула, высокая столешница и маленький холодильник. Прежде здесь стояла еще и кофемашина, но неделю назад она исчезла. И Вера не ответила ни на один из вопросов девочек: куда же могла подеваться кофемашина? Следом за кофемашиной исчез огромный мешок с элитным кофе в зернах. Стоял себе, стоял в уголочке и вдруг исчез.

Про кофе девочки даже спрашивать не стали. Зачем? Его теперь и готовить-то не на чем.

Окон в комнатке не было, и к вечеру здесь становилось очень душно даже в морозные дни. Атмосфера насыщалась смесью ароматов духов и косметики, которой пользовались девочки. Иногда пахло потом. Это если Вера заходила. От нее всегда несло, как от лошади.

— Наталь Пална, помню, всегда ей разнос за это устраивала, — вдруг зачем-то вспомнила Света. — Говорила, как можно быть лицом салона красоты и вонять потом! Сама она всегда была ухоженна, приятна, красива.