Галина Романова - Вкус запретного плода

— Доброе утро, Анастасия, — чопорно поздоровался с ней ее любимый, подводя к вагону какую-то странную деваху в мешковатых одеждах и старомодных очках. Духи ее были отвратительными. — Познакомьтесь, это Лиза.

Лиза молча кивнула и от рукопожатия отказалась. И в вагон полезла с ними вместе, успев на ходу что-то шепнуть проводнице.

Все прошло как по маслу. Они вошли в купе, которое они с Женькой выкупили полностью за свои деньги. Женя тут же принялся рассовывать их багаж под нижние полки. Лиза застыла у двери, нетерпеливо поглядывая на часы. Настя прилипла к окошку.

Она все еще боялась увидеть в толпе провожающих своего ревнивого недоверчивого супруга.

Его нигде не было. Тьфу-тьфу-тьфу!

— Провожающих просьба покинуть вагон, — принялась вопить в коридоре вагона проводница. — Поезд отправляется через минуту.

— Ну, я пошла. — Лиза схватилась за дверную ручку. — Счастливо оставаться, голубки.

— Спасибо, Лизок. Я твой должник. — Женька сжал кулак и постучал им по груди в районе сердца. — Как договаривались?

— Угу, как договаривались. — Она скупо улыбнулась и вышла из купе.

— Кто это был? — спросила Настя, не поворачиваясь.

Ей все еще не давала покоя мысль, что Володя мог приехать следом, и прятался в какой-нибудь нише, и подглядывал из-за фонарного столба.

— Моя студенческая подруга. Мой кореш, другим словом. — Женя запер дверь купе и встал сзади. — Она всегда и во всем меня выручала.

— А если бы мой Вова ее прижал? Она бы…

— Не раскололась ни за что. — Руки Жени легли ей на бедра и осторожно потянули вверх длинную юбку. — Что на тебе надето, милая? Что это за рубище?

— По-твоему, я должна была ехать в чулках и подвязках? Погоди. Еще не тронулись. — Она толкнула его задом. — Вдруг он здесь?

— Кто?!

— Мой муж!

— У тебя паранойя, дорогая.

Он послушно отошел от нее, присел на краешек нижней полки, дождался, когда вагон судорожно дернется, станет медленно набирать скорость, и лишь тогда прилип к ее телу сзади…

Лиза спрыгнула на насыпь не совсем удачно. Сильно подвернула левую щиколотку. Она уже была прежде травмирована и теперь при каждом неудобном случае подворачивалась.

Сегодня случай был особенно неудобным. Она выручала студенческого друга, в которого тайно была влюблена. Она, кажется, даже самой себе боялась признаться в том, что любила Женьку. Потому что у нее не было ни малейшего шанса завоевать его. Ни единой мечты о нем, способной сбыться. Просьбу побыть немного его девушкой она восприняла как подарок небес. И даже хотела надеть на себя что-нибудь понаряднее.

— Лизок, оставь. Это ни к чему, — остановил он ее возле распахнутого шкафа.

— А разве мы никуда не пойдем?

Она-то размечталась до вечеринки, куда будет его сопровождать. А еще успела подумать, что он мог позвать ее на деловую встречу. И чтобы произвести впечатление, пригласил ее: умную, серьезную, способную поддержать разговор.

Оказалось, что сопровождать Женьку нужно на вокзал. Довести до купе, потом купе покинуть. Но выйти из вагона она должна будет не на перрон, а на обратную сторону. Чтобы ее, если что, никто не заметил.

— Сделаешь, Лизок? — спросил Женька, глядя на нее счастливыми ясными глазами.

Она сделала. И теперь морщилась от страшной боли в левой щиколотке. И еле тащилась по железнодорожной насыпи вдоль рельс в обратную от железнодорожного вокзала сторону.

Так Женька велел. Потом он велел ей слиться с толпой, вернуться домой и на время забыть обо всем.

— До следующего раза, Лизок.

Ей очень хотелось крикнуть ему в лицо, что следующего раза не будет. Хватит уже ему ее использовать.

Хотелось, но не смоглось. Если она ему откажет хотя бы раз, она его вовсе не увидит. Никогда. Им всецело завладеет эта шикарная женщина с потрясающей фигурой, способная выглядеть потрясающе даже в скучных нарядах. Лицом дама тоже была чудо как хороша. Но, к радости своей, Лиза заметила бросавшуюся в глаза разницу в возрасте. Дама была лет на десять старше Женьки, и это было очень заметно.

Поиграется и бросит ее, решила Лиза, ковыляя по шпалам. Потом еще одну и еще одну. А она всегда будет рядом. Всегда придет ему на помощь.

— Что-то случилось, милая? Не помочь?

Лиза вздрогнула и остановилась. Оглянулась на голос и никого не увидела. Только рельсы и насыпь. И обрывающийся металлической лестницей перрон. Она, собственно, к этой лестнице путь и держала. Оставалось метров пять до нее, и она снова окажется среди людей. И ей не будет так страшно от голоса, который шел как будто из-под земли.