Елена Гордина: Сладкая правда и горькая ложь

– Ну, Ольга в чем-то права, – мужчина самодовольно улыбнулся, – тебе действительно не хватает жизненной энергии, ты как-то застоялась, вернее, засиделась в четырех стенах. Тебе надо больше двигаться, кстати, может, и правда отпуск?

Катерина молча наблюдала за манипуляциями разглагольствующего мужа: вот он перевернул отбивную, прижал ее лопаткой, обжарил, снова перевернул, убрал на блюдо, положил следующий кусок. Катю внезапно затошнило и есть совершенно расхотелось.

– Но ведь ты тоже постоянно сидишь, – она чуть не сказала – «торчишь», – дома, и у тебя получаются интересные книги? Может быть, дело в чем-то другом?

Павел дружил с одной желтой интернет-газетенкой, откуда ему сливали все самые жареные новости, как говорится, из первых рук. Убийства, изнасилования, расчлененка, нерадивые мамаши и их мутирующие сожители – вся эта информация тщательно обрабатывалась Павлом и ложилась в основу очередного «забойного» романа для «крутых» мужиков.

– Катя. – Павел поставил перед женой тарелку с дымящейся отбивной. – Может, после отпуска подумаем о ребенке? – Он достал из холодильника нарезанный лимон и зелень, положил их жене в тарелку. – Мне кажется, ты прости, конечно, но книги – это не твое. Ты исписалась. Имеет ли смысл продолжать упорствовать?

Катя вспыхнула и посмотрела на мужа с ненавистью:

– Ты что такое говоришь? Ты же знаешь, что для меня значат мои книги! Я пишу их не ради денег и славы, а потому что просто не могу не писать.

– Да уж, какие тут деньги и слава! – Павел рассмеялся, отвернулся к плите и поджарил парочку отбивных для себя. – Ты зря так протестуешь. Вместо того чтобы писать книги, которые у тебя все равно не получаются, лучше бы стала мамой. Ведь предназначение женщины в том, чтобы рожать, а тебе уже 35 лет, давно не девочка.

Катерина сидела молча с пылающими щеками, никогда за восемь лет совместной жизни Павел не говорил ей таких вещей. Конечно, он уже пару лет недвусмысленно намекал на продолжение рода и рождение наследников, но подобных высказываний о ее книгах он никогда себе не позволял. Катя почти не верила своим ушам, ведь в самом начале их совместной жизни они все решили: никаких детей, они оба творческие люди и заводить потомство при таком раскладе не самая удачная мысль. Семья, в которой муж и жена писатели, сама по себе сложная конструкция, но им как-то удавалось все это время обходиться без зависти и соперничества, может, потому, что жанры у них были разные, а рейтинги почти одинаковые, и делить было нечего. А когда дела у Павла пошли резко в гору, она так за него радовалась…

– Я не хочу есть! – Катерина отодвинула тарелку и ушла из кухни в свою комнату – у нее и Павла были свои отдельные комнаты, чтобы они не мешали друг другу работать. Села за компьютер.

«Ольга говорит, что я выдохлась, а муж, вместо того чтобы меня поддержать и вселить уверенность, наоборот, предложил мне бросить эту ерунду и заняться рождением наследников». Катерина облокотилась на стол и закрыла лицо руками, она прекрасно помнила разговор с Павлом после того, как он сделал ей предложение.

– Ты понимаешь, что я не хочу детей? Не хочу от слова «совсем», – сказал тогда Павел.

Катерина была молодая и звонкая, легкая на подъем и безумно счастливая, потому что любимый парень позвал ее замуж.

– Я очень люблю тебя и готов быть с тобой, как говорится, в болезни и в здравии, но только без младенцев.

– Конечно, – согласилась Катя.

Павел тогда порывисто ее обнял и прижал к себе.

– Мы с тобой оба творческие люди, молодые, влюбленные и свободные, я тоже не хочу детей и тебя в этом плане понимаю, – заверила его она.

Теперь прошло восемь лет, и, насмотревшись на сопливых детишек своих друзей, Павел завел совсем другую шарманку. А Катя никогда не любила и не хотела детей, и при одной мысли об огромном животе и вечно орущем младенце ей хотелось удавиться. Катерина полагала, что лучше вообще не рожать детей, раз ты их не любишь, чем родить «под давлением общественности», а потом испортить жизнь и себе, и ребенку.

До сегодняшнего дня Катерина лишь отмахивалась от настойчивых предложений мужа о пополнении в семье, но нынче он практически поставил вопрос ребром: рожай! Но и это было не самое обидное. Катя понимала, что за восемь лет мировоззрение у Павла могло кардинально поменяться в отношении темы деторождения, но зачем он так о ее книгах?

Катя тяжело вздохнула. Получается, что сейчас он ей прямо сказал, что она никудышный писатель и лучше бы ей стать классической домохозяйкой при успешном муже. От этой перспективы Катерине становилось дурно… Но, с другой стороны, не разводиться же с мужем из-за этого?