Галина Романова - Ангел мщения

Валера глянул на Сергея. Тот болезненно морщился и делал ему страшные глаза. Валера ответил тем же.

Они понимали друг друга без слов.

Дело было гадким и запутанным. Придется бок о бок работать с коллегами из другого силового ведомства. И наверняка быть им подотчетными. А они этого не терпели в принципе. Поэтому, на правах старшего по званию, Серега Новиков, откашлявшись, предложил разделиться.

— Наш отдел будет разрабатывать Иванову Аллу Ивановну, а ваше ведомство возьмет под контроль…

— Согласен, — перебил его коллега, внезапно быстро согласившись. — Тогда уж и по Панкратовой работайте. Нам с нашим свидетелем хватит проблем. Дело развалиться может. Дело, которое на контроле на самом верху.

Глеб был оглушен внезапной новостью. Он точно будто оглох и, кажется, онемел на какое-то время. Смотрел на помощника, которого послали доложить ему о страшной трагедии, и не понимал, отчего так беззвучно шевелятся его губы. И почему вдруг сделалось так тихо? Он же полчаса назад распахнул окно настежь. Просто захотелось свежего воздуха, и его кабинет тут же наполнился городским шумом.

И вдруг тишина. Звенящая, противная, больно сдавившая виски.

— Глеб Сергеевич, с вами все в порядке? — прорвался сквозь ватную тишину голос помощника.

— А? Что? — Глеб мотнул головой, зажмурился. — Прости… Повтори еще раз.

— Полчаса назад на одном из заседаний городского суда прогремел взрыв, — начал с самого начала помощник.

— Так, — согласно кивнул Глеб. — Кажется, я это уже слышал. И дальше что? Есть жертвы?

— Да.

— И кто это? — Он был не уверен, что снова хочет это услышать, но так было надо. — Есть список погибших?

— Да. Их трое.

— И? — Глеб вытянул шею, уставился на помощника отсутствующим взглядом. — Кто эти люди?

— Один из них — свидетель, он же пострадавший в этом деле. Еще один, одна — взрывник. И еще… ваша жена, — произнес последнее предложение помощник очень, очень невнятно.

— Моя жена. Моя жена — Дина Альбертовна Панкратова. Ты не знал? — Его губы задергались. — И что моя жена, Игорь?

— Она погибла, Глеб Сергеевич. — Помощник скроил скорбное лицо и тут же опустил голову.

— Дина… Дина погибла? В суде? Что ты несешь, Игорь?

Глеб вскинул левую руку, она сильно тряслась. Плывущим взглядом он попытался поймать циферблат часов. Получилось не сразу.

— Она звонила мне всего час назад, Игорь. С ней все было замечательно. Она собиралась в гости к двоюродному брату и…

— Он и есть тот самый свидетель, Глеб Сергеевич. Вообще-то его не должно было быть там. Там всего лишь выбирали меру пресечения для его обидчиков.

— Кто его обидел? — зачем-то спросил Глеб.

Ему же было все равно. Он этого брата Дины видел пару раз, и то мельком. Слышал, что он весьма скандальная личность и что влез куда-то, куда не следовало. И Дина даже пару раз пыталась просить за него Глеба. Он ей категорически отказал, не забывая советы: не ввязываться ни в какие сомнительные предприятия. Тем более с родственниками. Тем более с дальними родственниками.

— Пьяная драка в ресторане. Ему вывихнули плечо, кажется.

— А Дина? Дина тоже была с ним в ресторане?

Пьяной ресторанной драки в присутствии его жены ему только не хватало!

— Не могу знать. Но в суде она его точно сопровождала. И она погибла, Глеб Сергеевич.

Помощник Игорь мученически вздохнул. Миссия, которую на него возложили, доставляла ему страдания. Босс выглядел странно. Он словно не понимал, что ему говорят. Или понимал и не знал, как реагировать.

Если бы Игорь мог доложить о своих личных наблюдениях, он бы сказал, что Глеб будто раздумывает: печалиться ему или радоваться.

Игорь совершенно точно слышал странный выдох облегчения и заметил мимолетную сволочинку радости, мелькнувшую в глазах босса. Ошибиться он не мог. Он почти никогда не ошибался.

Но Игорь не привык докладывать о своих личных наблюдениях. Никому! Не привык ими делиться. Потому и дорос до места помощника такого высокопоставленного чиновника, как Глеб Панкратов.

— Что?! Что мне надо теперь делать?! — Со слабым оханьем Глеб опустился на ближайший к нему стул, закрыл лицо руками. — Игорь! Что мне делать?!

Наверное, он мог бы посоветовать ему съездить на место преступления. Там много журналистов. Предоставлялась прекрасная возможность продемонстрировать свою печаль на публике. Но…

Печали-то Игорь и не увидел. Растерянность, подавленность, сомнение. Все, что угодно, но не печаль.