Наталья Александрова - Восемь обезьян

— Жулик наверняка, по его паспорту на работу устроился. Горохов улетел, российский паспорт небось дома оставил, его и украли, а он до сих пор не хватился.

Знаете, выдалась у меня свободная минутка, заскочила я в ту коммуналку, вроде как счетчик электрический проверить. Правы вы, Надежда Николаевна, дыра дырой. Пять комнат, две сдают приезжим, один алкаш по коридору бродит.

У него жена одежду забирает, чтобы не пропил, пока она на работе, он так голый и ходит, в одеяло завернувшись. Меня увидел — обрадовался страшно, тут же начал денег просить. Ну, дала я ему на пиво, так он так расчувствовался, что все мне рассказал про того жильца и до его двери проводил.

Даже на первый взгляд видно, что замок на двери Горохова недавно вскрывали, у алкаша глаза сразу забегали, как я про это спросила. Ну, конечно, ушел поначалу в полную несознанку, но как увидел у меня денежки в руках, так и раскололся. Дескать, подговорили его дружки, сам бы он ни за что и никогда. Тут я ему поверила, потому что по виду он — полная мразь, не человек уже, до того допился, только и отличается от обезьяны, что на двух ногах ходит.

— Обезьян не оскорбляй…

Надежда вспомнила семейство горилл в израильском зоопарке, и как благородно выглядел самый старший из них — прадедушка, которого звали Лукас. А также у нас в зоопарке раньше жила орангутан Моника, так она вообще рисовала картины! Выставки у нее были, так некоторые картины такие — не всякий художник нарисует!

— Ну ладно, значит, тот алкаш и признался мне, что залезли они к жильцу в комнату, а там и взять нечего. Даже мебели никакой, стоит только шкаф старый, что от прежних жильцов остался, и стол письменный допотопный, весь жучком проеденный. Ни одежды, ни еще чего полезного. Ну, они от злости стол тот разломали, и в одном из ящиков и нашли документы кое-какие и паспорт. И сперли паспорт, дружок алкаша этого потом этот паспорт и продал у магазина. Алкаш еще на него разозлился, что денег ему не досталось, тот все себе забрал, да и пропил сразу. Вот и все.

— Шустрая ты, Алена, — с уважением сказала Надежда, — как все ловко разузнала.

— Да ладно, это все просто было. Так что ничем вас порадовать не могу про разносчика этого. Жулик он, это точно, ворованный паспорт купил и живет по нему.

Надежда пожелала Алене Синице успехов в работе и отключилась. Муж смотрел с подозрением, но ничего не сказал.

Звонок телефона застал Надежду в парикмахерской.

— Надежда Николаевна, скажите честно, что происходит? — волновалась Алена.

— А что такое? — насторожилась Надежда. Голос у Алены был какой-то раздраженный, а до сих пор она говорила с Надеждой исключительно приветливо.

— Этот номер, что вы просили выяснить, откуда он у вас? Только говорите правду!

— Ну-у… а что с ним?

— Я первая вопрос задала, так что отвечайте! И не вздумайте сочинять, я все равно почувствую!

Голос Алены звучал сурово, и Надежда тотчас рассердилась. Что значит — отвечайте, она не в полиции на допросе находится, отвечать не обязана. Однако она взяла себя в руки и заставила успокоиться. Не дело это — ругаться по телефону. Алена разозлится и бросит трубку, так и не выполнив ее просьбу.

— Я сейчас не могу говорить, — сказала Надежда, — давай встретимся, а то по телефону как-то неудобно…

— Некогда мне! Дел полно!

— Ну, тогда извини, — кротко сказала Надежда и собралась уже отсоединиться, но в последний момент Алена сказала, что хорошо, действительно нужно встретиться. Очевидно, она поняла, что наскоком ничего от Надежды не добьется, и решила действовать более мягко и обходительно. Что, несомненно, говорило в ее пользу, нет, девица явно не без способностей.

Встретились через час в кафе возле парикмахерской.

Надежда так волновалась перед предстоящим разговором, что вся извертелась, и мастер сказала, что она ни за что не отвечает.

И верно, когда Надежда посмотрела на себя в зеркало после стрижки, оказалось, что слишком коротко. И уложили не так, как всегда, отчего голова Надежды напоминала тыкву.

— Как-то вас оболванили, — ехидно сказала Алена, уже сидевшая за столиком.

— Ага, — Надежда улыбнулась, — точно, коротко очень, а я вовремя-то не заметила, а потом уж поздно было.

Метод действовал безотказно. Скажут тебе гадость, а ты непременно соглашайся, не показывай, что тебя это задевает. И все, у собеседника и слова-то все кончаются, запал пропадает, редко кто в таком духе продолжать разговор станет. Попадаются, конечно, особенные стервозы, но с такими лучше вообще не разговаривать.