Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

– Да.

– Зачем? – выпаливаю я. – Они ведь просто жертвы.

– Эти жертвы необходимы. Суды убили моего Элайджу. Я уничтожаю причастных к этому. – Она топает по полу босой ногой и бормочет что-то себе под нос.

Мысли мои мечутся в голове и вылетают изо рта:

– Система. Узор смертей. Ты пыталась уничтожить нас всех каждый раз, когда считала, что сможешь сотворить заклинание, которое вернет его к жизни, я права? Возможно, смерти даже часть заклинания. Неудивительно, что все мои родственники мертвы. Но как ты узнала, что Элайджа будет в Салеме? – спрашиваю я, частично злясь на нее, а частично на себя за то, что не могу вовремя заткнуться.

– Когда ты нашла письма Эбигейл, я уже знала: он придет, чтобы прогнать тебя.

Глаза мои расширяются.

– Ты использовала меня как приманку.

Она в отчаянии скрежещет зубами:

– Я знала, что, если вышвырнуть одежду из шкафа, ты в итоге отыщешь письма. Знала я и то, что он возненавидит тебя только за то, что ты Мэзер. Мрачная тень, нависшая над старой комнатой его сестры.

– Сработало. Он возненавидел меня. – Я презрительно сужаю глаза – выражение, которому научилась у нее. – Но тебя он тоже ненавидит.

Низкий крик вырывается из ее горла:

– Хватит! – Вивиан указывает пальцем в мою сторону. – Гори!

Пламя свечи изгибается, устремляясь ко мне. Оно облизывает порезанную руку, заставляя выронить свечу. Она падает на пол и гаснет. Я прижимаю дневник к груди.

– Нож! – орет Элис, и я осматриваю стол в его поисках.

Кидаю взгляд на Вивиан, но она даже не пытается приблизиться ко мне. Вместо этого она протягивает руку, и тело Элис начинает судорожно дергаться. Девушка кричит в агонии. Колени ее подгибаются.

– Она сейчас упадет! Хватит! – кричу я Вивиан.

Наплевав на идею с ножом, мчусь к Элис, замершей с неестественно выгнутой спиной, и засовываю ей в сапог защитный амулет. Медленно-медленно тело ее расслабляется, и Элис восстанавливает равновесие, но в глазах ее все равно остается ужас.

– Ты продолжаешь выбирать их, а не меня! – раздается голос Вивиан за спиной.

О чем она? Не успеваю я обернуться, как шею резко тянет назад. Меня кидает на пол так яростно, что из легких вышибает весь кислород. Хватаю ртом воздух, пытаясь дышать, пока тело скользит по деревянным половицам. Заклинание за волосы тянет меня к Вивиан. Я одной рукой перехватываю дневник, а другой тянусь к голове.

Заклинание рассеивается, и голова моя ударяется об пол. Моя талия пересекает линию круга, боль волнами расходится от шеи вниз по позвоночнику. Пытаюсь подняться, но не могу. Меня словно прибили к полу. Элайджа склоняется надо мной и убирает волосы с моего влажного, липкого лица. Взгляд его требователен.

– Нельзя оставаться в кругу, иначе она убьет тебя. Я уже говорил, что она могущественна. Соберись.

Слезы застилают глаза. Что, по его мнению, могу сделать я, которая всего несколько часов назад узнала, как сотворить заклинание? Пытаюсь поднять голову, но все бесполезно. Я не смогу сделать то, чего он ожидает от меня: не изменю ход вещей, не помогу воцариться миру. И я слабее ее.

– Я отдала Элис защитный амулет. – Голос еще хриплый от давления петли. Элайджа мерцает.

Вивиан держит в руках чашу с зельем. Ее нижняя губа дрожит, когда женщина видит духа, сидящего рядом со мной.

– Думаешь, она так невинна? О нет! Мы похожи, она и я. Мы обе готовы убить, чтобы заполучить желаемое! – В глазах ее полыхает ярость.

Слова ее звенят у меня в ушах. Мы похожи. Мы обе готовы убить, чтобы получить желаемое. Чем я лучше Коттона? Я пыталась убить ее.

– Я поклялся, что никогда больше не заговорю с тобой, – заявляет ей Элайджа, с трудом перебарывая заклинание. – Знаешь почему?

Она наклоняется ближе, словно едва может разобрать его слова.

– Все красивое, что было в тебе, умерло много веков назад, – продолжает он. – Теперь ты существуешь ради разрушений и страданий. Скольких ты уже убила? Все заклинания мира не смогут вернуть тебе красоту.

– Я делаю все это ради тебя. – Вивиан напрягается.

Элайджа качает головой:

– Нет, ты делаешь это, чтобы контролировать меня. Дам тебе шанс поступить правильно. Единственный, иного не было и не будет. Если перестанешь причинять боль этим девушкам, я останусь здесь, с тобой, и сделаю так, как ты захочешь. Но если не остановишься и сильнее ранишь Саманту, презрение – меньшее, что ты заслуживаешь. Я забуду тебя навеки.

Она молчит, а когда начинает говорить, голос ее дрожит: