Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

— Вы имеете в виду мужа?

— Я имею в виду мертвых рептилий. Ящериц. Я обнаружила их, сунув руку под подушку. Омерзительное ощущение. Теперь оказывается, что этот фокус проделала маленькая вонючка. Хозяйская дочь. Она третировала меня…

— Почему?

— Откуда же мне знать почему? Она достойная дочь своей матери. Здесь всё достойно хозяйки. Всё и все. Африканское кладбище и вся эта живность, кошки, собака… Вы ведь сами видели, что устроила здесь одна из кошек…

— Зато собака никому больше не угрожает. Вы всегда носите мужские рубашки?

— Нет, конечно.

— По-моему, в них жарковато. И они… как-то не по размеру.

— Они легкие и удобные, других Тео не признает. Весь мой запас чистых футболок неожиданно подошел к концу… Зато Тео прихватил сюда целый гардероб.

— Может, этих дохлых ящериц девчонка подбросила ему, а не вам? Может, ей не нравилось, что какой-то чужой дядька волочится за ее матерью?

— Может, но ящерицы валялись у меня под подушкой. Француженка посоветовала отнестись ко всему философски. Сказала, что это стихийное бедствие нужно просто пережить. И я была согласна пережить… и суку-хозяйку, и выходки ее дочери, и надменную физиономию ее сына, и… черт с ними… даже этих африканских уродов. Но по отдельности. А всех вместе… Это было чересчур. Особенно выкопанная из могил деревянная и каменная нечисть.

— Никому, кроме вас, она не досаждала? Никто больше не слышал голосов?

— Я не знаю. Тот молодой парень, приятель мужа хозяйки… он тоже выглядел подавленным. Он как будто все время к чему-то прислушивался.

— Вы говорили с ним об этом?

— Лишь однажды. До этого я с ним и парой слов не перекинулась, так — махали друг другу рукой издали, улыбались при встрече: на кухне, в саду или за обеденным столом. Но вчера утром, когда я относила в стирку грязные вещи… в тот маленький домик, где стоят стиральные машинки… я увидела его. Он сидел в углу, на корточках, положив голову на колени. Я окликнула его, и он испугался. И глаза у него были несчастные. Он сказал, что дом его напрягает. Что он не может находиться там долго.

— И это все?

— Мы немного поговорили об Африке, куда бы не хотели попасть ни он, ни я. На этом все и закончилось. Ужасно чувствовать себя никому не нужным персонажем, чье присутствие только терпят.

— Отчего же вы не уехали?

— Тео было не вытащить отсюда.

— Поэтому вы скандалили и напивались?

— Тео было наплевать. Ему было наплевать на нашу поездку в Англию, а ведь там его ждали на презентации книги. Вместо этого он примчался сюда. За какие-то несколько дней он все забыл. Для него существовала только эта ведьма.

— А вы не преувеличиваете?

— В том, что она ведьма? Нисколько. Она управляет здесь всем — людьми, вещами и животными.

— Собакой и двумя кошками?

— Это не единственные кошки. Есть еще одна.

— Я видел только двух.

— Все видели двух. Кроме меня. И, возможно, этого парня.

— А вы не поинтересовались у хозяйки, что это за третья кошка ошивалась здесь? Это же легко проверить.

— У меня не было желания разговаривать с ней. Ненавижу фальшивое радушие и показную доброжелательность. И абсолютно холодные и мертвые глаза в комплекте с доброжелательностью. Ей вроде бы все равно, как реагируют на нее остальные, но стоит только хоть кому-нибудь отвлечься… на другого человека или что-нибудь менее существенное… она тут как тут. И глаза сразу оживляются… Две раскаленные кочерги, вот что такое ее глаза! Так и норовят ткнуть тебя и прожечь кожу до кости. Оставить рубец на долгую память.

— То есть если бы покойная была… скажем, предметом… она была бы раскаленной кочергой?

— Почему? Вы невнимательно слушаете. Я говорила всего лишь о ее глазах. У вас странный метод ведения допроса.

— А у вас богатое воображение. От природы? Или развилось само, в процессе употребления горячительных напитков? Или это были не только напитки?

— Что вы имеете в виду?

— Вы знаете, о чем я. В этой тихой заводи полно юных натуралистов, шпионящих друг за другом. Все что-то видели, слышали и случайно находили.

— Быть может, общими усилиями им удастся найти и убийцу?

— Не исключено. Вы ведь не присутствовали на фейерверке в саду?

— Нет. Я почувствовала себя неважно и осталась в доме.

— Который вы так ненавидите?

— Ну хорошо… Я расскажу вам, как было дело. Я расскажу вам то, что помню. А помню я не так уж много — все из-за виски. Когда эта престарелая француженка утешала меня и советовала отнестись ко всему философски, мы пропустили с ней по стаканчику. После виски мне немного полегчало, чувство тревоги стало не таким острым. Конечно, злость на Тео никуда не делась, и я решилась повторить алкогольный опыт.