Ольга Невзорова - «Подарок» на день рождения

Вадим склонился над раковиной и припал губами к крану с холодной водой.

Мать слегка шлёпнула его полотенцем по плечу:

— Сколько раз говорила: возьми кружку.

Он вытер мокрые губы тыльной стороной ладони.

— Так вкуснее.

— Да плевал он на тебя, — вклинился в разговор Василий и грязно выругался. — Вырастила сыночка на свою голову — вытворяет, что хочет!

Его грубый комментарий заставил Вадима резко обернуться.

— А ты на меня косяки-то не кидай, — продолжал бубнить отчим, раскачиваясь на табурете. — Я тебя не боюсь. Живо в тюрягу упеку!

Вадим сделал шаг в его сторону. Отчим воспринял это движение как угрозу и неловко отстранился назад. Табурет под ним закачался — не удержав равновесия, Василий с грохотом упал на пол. Мать тут же встала между ними.

— Вадик, не надо, не связывайся с дураком! Пожалуйста!

— Это кто здесь дурак? — кряхтел отчим, пытаясь встать на четвереньки. — Это твой сыночек дурак! Ему давно жениться пора, а он всё на твоей шее сидит.

Обидная фраза прозвучала, как удар хлыста. Да что они сегодня все — сговорились, что ли? Надеясь, что его взгляд получился достаточно гневным и презрительным, Вадим развернулся и вышел из кухни.

— Сынок, — мать бежала следом, — тебе покушать принести в комнату?

Дожили! В собственной квартире никакого житья не стало. Год от года всё хуже и хуже. И куда матушка смотрела, когда прописывала сюда этого идиота? Теперь ничего с ним не сделаешь — полноправный хозяин, чёрт бы его побрал! А ведь раньше им с матерью так хорошо было вместе. Одиннадцать лет после смерти отца они жили вдвоём. Душа в душу. А потом появился Василий.

До сих пор непонятно, что могла найти мать в невысоком коренастом мужике, который был моложе её на пять лет? Он приехал сюда из Мордовии, работал слесарем в автобусном парке и жил в какой-то старой общаге. Кроме бутылки, телевизора и своих железок, ничем не интересовался.

Василий был полной противоположностью отца Вадима. Но тем не менее, повстречавшись с ним около года, мать вышла за него замуж. Отчим и раньше-то не отличался светскими манерами и мягким нравом, а после свадьбы совсем изменился. Стал груб, несдержан, придирчив, а в пьяном угаре легко мог распустить руки.

Вадим терпел Василия только из-за матери. Однажды, увидев на её подбородке свежую ссадину, он не сдержался и устроил Василию хорошую взбучку. Вплоть до больничной койки. Обиженный отчим накатал на пасынка заявление в полицию, и если бы не мать, ещё неизвестно, сколько бы времени Вадиму пришлось топтать сапогами тюремную зону.

После этой истории их отношения скорее напоминали вынужденно-холодное перемирие, нежели открытую вражду. И всё же отчим присмирел, желание размахивать кулаками у него пропало. Так, по крайней мере, казалось Вадиму. Во всяком случае, новых синяков на лице матери он больше не замечал.

Он зашёл в комнату и в сердцах хлопнул дверью. Мать войти не решилась — поскреблась в дверь снаружи:

— Вадюш, я тебе сейчас картошечки принесу с салатиком.

— Не надо, мам, — ответил он, и ему стало жалко мать, которая беспомощно мечется между сыном и мужем, стараясь угодить и тому и другому. — Я сыт.

А про себя тихо добавил: «По горло».

Он немного постоял, прижавшись спиной к стене, — ждал, когда схлынет волна негатива. Затем подхватил небольшую чёрную сумку и, перебросив через плечо ремешок, вышел из дома.

Сергей жил недалеко — в десяти минутах ходьбы. Через дворы путь был короче, но Вадим нарочно не стал сокращать маршрут, давая приятелю возможность отдышаться после утомительного дежурства, а заодно и поужинать. Кстати, о еде. Только сейчас он понял, насколько голоден.

Немудрено — ведь кроме утреннего бутерброда, у него за весь день во рту не было ни крошки. Он зашёл в ближайшее кафе, взял большую пиццу, бутылку колы и с удовольствием поел, сидя на свежем воздухе за круглым пластиковым столом.

К вечеру жара немного спала — дышать стало легче, и на улице появилось много людей.

Пиццерия постепенно заполнялась посетителями.

Вадим быстро расправился со своим незатейливым ужином и покинул кафешку. А вскоре уже поднимался в лифте на седьмой этаж. Палец привычно надавил на квадратную кнопку звонка. Дверь открыл сам приятель. К приходу Вадима он успел переодеться и теперь стоял в белой футболке и джинсах, висевших на нём, как на дешёвом манекене. Без формы Сергей казался ниже ростом и выглядел шестнадцатилетним подростком, но в его крепких жилистых руках чувствовалась сила. Он что-то дожёвывал и, широко распахнув дверь, жестом пригласил зайти.