Ольга Невзорова - Мы были чуть знакомы…

— Мази, отвары и массаж хорошо укрепили твой организм, — продолжала Дарья Алексеевна. — Другой бы давно начал двигаться, но ты до последнего не верил в свои силы. Вот нам и пришлось разыграть весь этот спектакль. — Она взъерошила ему на голове волосы. — Теперь всё у тебя будет хорошо, сокол.

Внутри шевельнулось запоздалое чувство вины. Андрей покосился на старуху.

— Дарья Алексеевна, простите и… спасибо вам огромное!

Хозяйка сдержанно улыбнулась.

— Это не мне. — Она кивнула в сторону Насти. — Это ей спасибо скажи.

— Я знаю.

Андрей смотрел на девушку. Как же он сегодня испугался за неё! До дрожи. До умопомрачения. Если бы она только захотела, то без труда бы увидела в его глазах нечто большее, чем просто благодарность.

— А давайте что-нибудь поедим, — предложила хозяйка. — Что-то я проголодалась.

— И заодно отметим это дело, — шустро вставил Борька, благоразумно отодвигаясь от бабушки на безопасное расстояние.

Дарья Алексеевна снова сдержанно улыбнулась.

— Сходи-ка, возьми у меня в шкафу бутылочку беленькой! — Как ни странно, она поддержала затею внука.

Парень сорвался с места и вскоре вернулся с бутылкой водки в руках.

Настя тоже поднялась и захлопотала возле стола. Борька самоотверженно помогал расставлять посуду и резал хлеб. Когда горячий борщ был разлит по тарелкам, а стопки наполнены, стол осторожно пододвинули к дивану, где сидели Андрей и Дарья Алексеевна.

Хозяйка подняла рюмку.

— Вот что я вам скажу, мои дорогие. — Она перевела взгляд с Андрея на Настю. — Есть на земле три магических силы: Вера, Надежда и Любовь. Если с чем-то не справится Вера, её всегда поддержит Надежда. Ну а Любви просто не существует без первых двух. Только в их единстве истинное счастье. Я хочу, чтобы они всегда были вашими верными спутницами по жизни.

Борька выслушал тост и часто-часто заморгал.

— Бабуля, да ты у меня прямо философ! Диоген, не меньше!

— За вас, ребята! — Рюмки дружно звякнули, и Дарья Алексеевна первая лихо опустошила наполненную стопку.

Остальные не отставали от хозяйки. Приятное тепло разливалось по организму, подзадоривая аппетит. Уминая борщ со сметаной и свежим зелёным луком, все четверо уже со смехом вспоминали подробности тщательно спланированной операции.

После того, как все действия спектакля были успешно разыграны, пребывание Андрея и Насти в доме Дарьи Алексеевны вступило в завершающую стадию. Но для того, чтобы произошло полное исцеление, ослабленные мышцы Андрея необходимо было укрепить и привести в тонус. И Настя, как верная подруга, всегда находилась рядом.

Сначала упражнения выполнялись дома и во дворе, но как только сошёл весь снег, они стали проводить много времени на природе. Настя увозила коляску с Андреем на берег реки или в лес. Там, потихоньку от дерева к дереву, от кустика к кустику, Андрей заново учился ходить.

В середине мая стало совсем тепло. От распушившейся зелени и свежего воздуха кружилась голова. Под ногами набирала силу и шелестела молодая травка. Вокруг стоял веселый гомон птичьих голосов.

Они прогуливались по лесу, когда Андрей неожиданно остановил коляску. Под любопытным взглядом Насти он разулся, снял носки и опустил босые ступни на землю. Затем осторожно встал. Держась за Настину руку, сделал пару шагов вперёд. Прохладная трава приятно щекотала кожу. Господи, какое же это блаженство — снова двигаться, снова чувствовать! Снова быть полноценным, здоровым человеком! Он сделал ещё шаг и едва не оступился — под пятку, причинив боль, попал острый камешек.

Настя заботливо поддержала его под локоть. Он смущённо улыбнулся:

— Надо же, чуть не упал!

— Не бойся, я ведь с тобой.

Андрей ответил ей благодарным взглядом. Милая, славная, героическая девочка! Что бы он без неё делал? Своим терпением, заботой и упорством она совершила невозможное — вернула ему веру в себя. Да что там веру — она перевернула всю его жизнь! Он смотрел на Настю и понимал, что дальнейшее существование без этой девушки будет для него теперь просто бессмысленным.

Поддавшись какому-то мимолётному порыву, он обнял Настю. От её волос приятно пахло мёдом и чем-то горьковатым, похожим на полынь. Он прикоснулся щекой к шелковистым прядям, зарылся в них носом, ощущая, как по всему телу трепетной волной разливается мягкое, щемящее тепло. Казалось, это сама душа переполняется нежностью. В глазах почему-то защипало. Он часто заморгал. Надо же, оказывается, от счастья тоже можно плакать! Впервые он не скрывал своих слёз.