Сара Пэйнтер - В зазеркалье воды [litres]

– Это займет не больше минуты, – сказал Бен. – Мне просто нужно навести кое-какие справки. Это насчет дома.

Насчет дома, а не «нашего дома». Стелла рефлекторно прижала руку к груди, но ее сердце не ускорило ход.

– Я по-прежнему думаю, что ты должна сохранить его, – продолжал Бен, не подозревавший о ее чувствах. – Мне не нравится мысль о том, что тебе придется переехать. Я мог бы поддержать тебя в финансовом отношении, если ты скажешь сколько…

– Смена обстановки пойдет мне на пользу, – перебила его Стелла. Ей не нужны были его деньги в качестве отступного, и она не хотела говорить о закладной, финальной трещине в их некогда тесно переплетенных отношениях.

– Но это лишь вопрос нескольких месяцев – до тех пор, пока ты твердо не встанешь на ноги. Или до тех пор…

Стелла предчувствовала продолжение – «до тех пор, пока ты не найдешь себе кого-нибудь еще», – и быстро заговорила, не давая ему закончить:

– Я хочу переехать на новое место. Это будет классно.

Классно? Откуда ей пришло в голову это слово? Хуже не придумаешь.

– Понимаю, – произнес Бен непривычно сдержанным тоном. Ей так сильно не хватало его. Не того Бена, который обращался к ней в данный момент, не того, кто так мягко говорил с ней, как будто опасался, что она может вот-вот сломаться, – но прежнего Бена. Того Бена, чью куртку она обнаружила в платяном шкафу. Того Бена, который любил ее. Того мужчины, который хотел строить свою жизнь вместе с ней.

– Я знаю, что это было тяжело, – говорил Бен, – но, по словам твоей мамы, ты по-прежнему собираешься продать дом, и мы оба думаем, что это будет слишком поспешным поступком. Я хочу сказать, что это непростое дело в душевном плане.

Он сделал паузу, и Стелла задумалась, когда он последний раз звонил ее матери. Раньше они постоянно общались друг с другом. Она могла слышать, как он звонит ее матери и сообщает новости о здоровье Стеллы, о ее последней проверке и о том, как она вообще поживает. Стелла притворялась раздосадованной и повторяла «не говори обо мне», но на самом деле ей это нравилось. Это создавало ощущение надежности, позволяло чувствовать себя любимой и защищенной.

Не дождавшись ответа, Бен протяжно вздохнул. Это был вздох из разряда «зачем ты все усложняешь?». Вздох терпеливого, настрадавшегося мужчины, который старался урезонить ее.

– Мне просто не нравится мысль о том, что тебе придется пережить очередной катаклизм. И я знаю, тебе нравится этот дом. Не нужно принимать поспешных решений, о которых придется пожалеть в будущем.

Стелла уперлась взглядом в обои. Они были покрыты красивым абстрактным узором от Гильдии дизайнеров и обошлись в целое состояние. Бен был прав: она действительно любила этот дом и знала, что он разделяет ее чувства. Ее посетила невольная мысль, что это отчасти объясняло его нежелание окончательно расставаться с домом. Ему не хотелось, чтобы дом достался чужому человеку, даже если он сам больше не хотел жить в нем.

– Это эгоизм с твоей стороны, – сказала Стелла и удивилась собственным словам. – Мне нужно двигаться дальше. Что толку топтаться на одном месте?

– Я все понимаю, – быстро сказал Бен. – Поступай так, как будет лучше для тебя. Только я хочу, чтобы ты еще подумала. Обещай мне, что немного подумаешь об этом.

Стелла слишком долго стояла. Она пыталась не видеть перед собой картину того, как кто-то наливает жидкость из кувшина в ее грудную клетку, но это становилось все труднее.

– Хорошо, – ответила она, чтобы завершить разговор. Нужно было попрощаться и повесить трубку, но она не могла этого сделать. Какая-то часть ее существа все еще ждала, что Бен скажет, как он ошибся и как хочет к ней вернуться. Глупая крошечная часть, не способная уследить за ходом событий.

– Ну, ладно, – сказал он. – Тогда я больше не буду задерживать тебя.

Стелла едва не сказала, что не собирается никуда идти, забыв о своих прежних словах.

– Пока, пока, пока, – трижды произнес Бен по своему обыкновению и сразу же повесил трубку, не дожидаясь ответного прощания.

У Стеллы закончились силы. Она опустилась на диван с телефоном в руке и постаралась не думать о том, что сейчас ей следует находиться на работе. Душевные страдания не означали, что она не нуждалась в деньгах, но трудно находить стимулы для борьбы, обреченной на поражение. Она понимала, что не сможет выкупить закладную, даже если будет работать семь дней в неделю, и что продажа дома станет очередным этапом этого жуткого процесса.