Наталья Солнцева - Опасная невеста

– Что будем делать? – прошептал Южин, очнувшись от накатившего дурмана.

Между тем девушка, пошатываясь, приблизилась к постаменту с урной в виде вазы. Ее бледное лицо не выражало ничего, кроме усталости и бессилия.

– Мы должны ей помешать, – тихо проговорила Лариса, толкая Южина в бок. – Заходите справа, а я слева. Не подпускайте ее к надгробию! Вовсе не дочерняя любовь руководит этой барышней!

В ее словах звучало такое твердое убеждение, что сыщик подчинился. Они с Ларисой одновременно выскочили из укрытия и преградили Варе путь к могиле отца. Красотка опешила и потеряла дар речи. Ее глаза растерянно забегали, губы приоткрылись. Она казалась настолько несчастной, что сердце Южина дрогнуло. Если бы не Лариса, он бы дал слабину.

Ренат не смог присоединиться к ним: руки и ноги отказались его слушаться, дыхание стеснилось. Он часто находился рядом с Варей, подпустил ее слишком близко, позволил проникнуть в свое сознание и отравить его ложью.

– Ложь ее главное оружие! – воскликнула Лариса в унисон его мыслям. – А в лучах истины все очарование этой красавицы растает как снег!

Варя перевела свой томный взор с Ларисы на Южина, вздохнула и притворилась, что лишается чувств. Сыщик кинулся было на помощь, но окрик Ларисы остановил его:

– Не двигайтесь! Они только этого и ждут!

«Тут есть кто-то еще?»

Южин обернулся, но вокруг не было ни души. Только молчаливые кресты, статуи и надгробия. Даже ворон скрылся в гуще вечнозеленых насаждений, а неугомонные галки примолкли.

Девушка, вопреки его опасениям, не упала.

– Пустите! – взмолилась она, протягивая руки к постаменту, под которым покоился ее отец. – Я едва держусь на ногах! Я умираю!

– Ты в принципе не можешь умереть, – усмехнулась Лариса. – Тебе не страшны болезни, ты не боишься ничем заразиться. У тебя нет медицинской карточки, потому что ты не нуждаешься в лечении. У тебя нет школьного аттестата, потому что ты не училась в школе. У тебя нет диплома о высшем образовании, потому что ты никогда не была студенткой.

– У меня есть паспорт… – выдавила Варя.

– Казимир Бернацкий выправил тебе документы благодаря своим связям и деньгам. Он бы и мартышку снабдил паспортом, если бы захотел. Взрослая девица без паспорта вызывала бы ненужные подозрения и кривотолки. Верно? – Лариса обратилась к Южину за поддержкой, и тот машинально кивнул.

– По документам тебе двадцать три года, а на самом деле чуть больше десяти, – добавила она.

Южин подумал, что Лариса заговаривается. Варя не похожа на девочку-подростка, она вполне сформировавшаяся молодая женщина.

Странно, что та не возражала. Единственное, чего она хотела, это прорваться к могиле отца. Но как раз этого Лариса решила не допустить ни в коем случае.

Южин не понимал, чего она добивается, но его любопытство разгоралось.

– Хочешь, я расскажу, как ты убила Краснова? – продолжала Лариса. – Ты предложила ему жребий, который был для тебя беспроигрышным вариантом. Монетка всегда падала одной стороной! Орлом!

– Эту монету подарил мне отец, – призналась измученная Варя. – У нее с обеих сторон – орел. Отец велел, чтобы я бросала только ее… Я привыкла его слушаться! Дети не должны перечить родителям.

– Хитро! – подал голос Южин. – Монета с двумя орлами! Я бы не догадался.

– Вот и Краснову не пришло в голову, что его разводят, – подчеркнула Лариса. – Боюсь, эта «казимировская» рулетка унесла жизнь Марея, и могла унести еще множество жизней. Разве такая милая девушка, воплощение добродетели, способна на подлый обман? Конечно же, нет… Сначала Краснов спьяну принял тебя за Мадлену, потом за старуху-смерть, а когда прозрел, то узнал свою нежную возлюбленную… и согласился на жребий.

– Пустите меня к отцу, – простонала Варя. – Я больше не могу без него.

– Она ужасно выглядит, – заметил Южин. – Вот-вот потеряет сознание.

– Марей хотел жить, а эта девица убила его, – холодно возразила Лариса. – Что ты ему предложила? Признайся!.. Кинуть жребий, кому лезть в петлю? Художник был под хмельком… он писал картину, увлекся, а тут – явилась бывшая пассия! И жестоко раскритиковала его работу, уличила в бездарности…

– Я только сказала, что его кисть уже не та, а картины становятся хуже и хуже. Это правда, которую он не хотел слышать!.. Умереть в расцвете славы или в забвении, не одно и то же. Я уберегла душу художника от беспощадных критиков и разочарованной публики, которая набрасывается на своего кумира, стоит ему пошатнуться. Петя Марей был таким ранимым, что не перенес бы этой боли! Его творческий кризис не успел зайти далеко. Благодаря мне он избежал худших страданий!