Лорет Уайт - Голодная пустошь

— Она мне заплатила, вот и все, — так же тихо объяснил Бабах. — Прибежала, чуть дверь не выбила — привези ее в лагерь, и все тут. Я сказал: черта с два, стану я летать в такую дерьмовую погоду. Но она-то знает, что я часто здесь бываю, поэтому, когда больше никого не нашла, опять притащилась ко мне и говорит — довези хоть на снегоходе. Ну отказался бы, она бы почуяла неладное. — Он по-прежнему смотрел в глаза Штурманн-Тейлора, наливавшиеся тихой злобой. — К тому же мне будет лучше знать, что она там задумала.

— Зачем ей Спатт?

— Не знаю. Пойдем посмотрим?

Тана сильно нервничала по дороге в библиотеку. Бабах и Штурманн-Тейлор шли сзади и чуть слышно переговаривались. Она поняла: речь шла о том, зачем Бабах привез ее сюда. Если Бабах не ошибся насчет Штурманн-Тейлора и если, связавшись с ней, в самом деле так сильно рискует своей работой, они оба могут навлечь на себя серьезные проблемы.

— Рад снова видеть вас, констебль, — сказал Генри Спатт, когда она вошла, и поднялся ей навстречу из глубокого кожаного кресла цвета бургундского вина, в котором наслаждался вечерним коктейлем. Он протянул ей руку. Пожав ее, Тана отметила, что его хватка столь же слабая и безвольная, как тогда, в столовой.

— Мне тут Джеймс, — Спатт кивнул в сторону «дворецкого», — рассказал, что вы проделали столь долгий путь в такую метель, чтобы увидеть меня, кто бы мог подумать!

Он хихикнул, к горлу тут же подступила слизь, и он закашлялся.

— Простите, — сказал он, вытирая рот платком. — Много лет курю, — он снова хихикнул. — Вообще-то его зовут не Джеймс. Но Алан скрывает имена своих слуг. Вероятно, ему это кажется таинственным. Так что я зову его Джеймс, как в том британском телешоу «Джеймс-дворецкий», очень популярном в семидесятые. Знаете такое шоу?

— Нет, сэр. Не знаю.

— Ну, откуда же вам знать, верно? — Он вновь убрал платок в нагрудный карман пиджака. — Вы еще слишком молоды и слишком… просты. Садитесь, пожалуйста. А вы, Джеймс, можете идти. Спасибо.

«Дворецкий» никуда не ушел. Просто сделал несколько шагов в сторону.

— Проста? — удивилась Тана, не отреагировав на предложение сесть.

— Да, и зовите меня Генри. Намного приятнее называть друг друга по именам. Вы Тана, верно?

— Ларссон, — сказала она. — Констебль Ларссон.

Его маленькие круглые глазки какое-то время неотрывно смотрели на нее в полной тишине. Потом его такое же круглое лицо искривилось в улыбке, обнажившей маленькие острые клыки.

— Конечно. Вы же на работе. Вот что привело вас сюда. — Он снова опустился в кожаное кресло и потянулся за коктейлем. — Ну, я заинтригован! Чем могу быть полезен?

В комнату вошли Бабах и Алан Штурманн-Тейлор. Было тепло. В печи горел огонь. Между книжными полками на стенах располагались головы убитых животных. Спинки стульев были обиты шкурками, повсюду лежали подушки, искусно сшитые из шкур медведей, леопардов, зебр, антилоп. С потолка свисали люстры из оленьих рогов. Абажуры для ламп, по-видимому, тоже были сделаны из шкур. Роскошь и ужас охотничьих трофеев, мир убитых зверей.

Бабах не взглянул на Тану, встал у камина. Она знала: таковы правила игры, и тоже старалась держаться отстраненно.

— Хотите выпить, констебль? — спросил хозяин.

— Разве что воды. Поездка выдалась долгая.

— Да, конечно, — он кивнул «дворецкому», и тот пулей метнулся из комнаты.

— Ну и чему же мы обязаны такой честью, констебль? Что столь срочное привело к нам в такую скверную погоду доблестного стража порядка на железном коне? — спросил Штурманн-Тейлор.

Вынув из кармана рисунок, который ей утром дала Дженни Смитерс, Тана показала его всем собравшимся.

— Мне кажется, подобная картинка есть в книге мистера Спатта. — Она повернулась к нему. — Я хотела бы задать вам пару вопросов о книге. И взглянуть на нее.

Спатт потянулся за рисунком. Тане пришлось наклониться и отдать ему записку. Писатель нахмурился, поджал губы, изучая строчки.

— Что тут такого? Да, интересная копия. — Он поднял глаза. — Где вы ее взяли? К чему вопросы?

«Дворецкий» внес стакан воды на подносе, и Тана тут же сделала большой глоток — долгая дорога измучила ее, она не только изнывала от жажды, но и сильно проголодалась.

— Этот рисунок выплыл в ходе наших попыток раскрыть давно забытое дело, — сказала она, жалея, что молчаливый ассистент Штурманн-Тейлора не догадался принести чего-нибудь перекусить. — Может быть, он имеет отношение к расследованию.

— Так вас привело сюда убийство? По-моему, только убийство могло вынудить вас проделать такой долгий путь.