Александра Маринина - Другая правда. Том 1

– Отлично! – радостно воскликнула Настя. – Просто супер! Петр, я вас поздравляю, вы только что нашли ответ на мой вопрос. Мать Сокольникова лжет точно так же, как ее сынок, пребывая в полной уверенности, что никто проверять не станет, ей поверят на слово, ведь она такая хорошая, такая замечательная, как же можно ей не поверить? Надо полагать, говорить неправду она мальчика в прямом смысле не учила, она всего лишь внушала ему, что она необыкновенная умница и сокровище, а все прочие, в том числе и психиатры, придумавшие какую-то там пограничную умственную отсталость, – дураки, которые ничего не понимают. Но при этом сама лгала совершенно по-детски, самоуверенно и нахально, а сынок все видел и мотал на ус, перенимал. Если и мать, и сын демонстрируют схожие модели поведения, мы можем более или менее уверенно полагать, что саму модель мы сформулировали верно. Пойдемте есть пиццу, а после обеда займемся социально-положительными ориентирами, на которые указывают эксперты.

Звонок Татьяны Образцовой застиг Настю в тот самый момент, когда она усилием воли оторвала себя от материалов уголовного дела и собралась заняться переводом.

– Как вы там отдыхаете? – спросила она.

– Замечательно! Спасибо тебе, Настюша, еще раз, выручила нас всех.

– Да ерунда, – отмахнулась Настя. – Мне и самой ужасно интересно. Ты же знаешь, я люблю копаться, особенно в документах.

– А мальчик как? Справляешься?

– Мальчик чудесный. Колючий, ершистый, упрямый, умница, в общем, настоящий журналист. Вцепился в несчастную Лёвкину как клещ, мечтает доказать злоупотребления и фальсификацию дела.

– Лёвкина? Рита?

– Да, Маргарита Станиславовна. Ты ее знаешь?

– Ну, – рассмеялась Татьяна, – знаю – это сильно сказано. Пересеклись однажды на торжественном сходняке по случаю Восьмого марта, там помимо прочего лучших женщин-следователей награждали. Меня в том году в нашем округе признали лучшей, а в Центральном – Лёвкину. Потом, как водится, фуршет в обществе коллег и руководства, я подошла к Лёвкиной, представилась, поздравила. Познакомились, постояли, поболтали ни о чем. Она мне показалась очень приятной дамой.

– С другими обсуждала ее?

– Ну а как же! Или я не женщина? – в голосе Татьяны зазвучало лукавство. – Сплетни и слухи – наше всё, сама знаешь. Тебя что-то конкретное интересует?

– Например, любовные связи с коллегами. Не было разговоров?

– Не слышала такого, да это и маловероятно. У Лёвкиной свекор был генералом ФСБ, а муж – не то майором, не то подполковником, сейчас уже точно не припомню, но в той же конторе. Не стала бы она такими семейными связями рисковать ради прокурорского или милицейского следователя. Про нее все говорили, что она умная и работу свою знает отлично. А что, в деле ты видишь что-то сомнительное? Что-то не так?

– Не знаю, Танюша. Вроде всё нормально. А всё равно что-то скребет, – призналась Настя. – Но я никуда не лезу, ты не бойся, я твои указания выполняю тщательно.

– Кто в надзоре?

Фамилию Настя помнила, но на всякий случай заглянула в блокнот. Годы идут, не может она так уверенно полагаться на свою память, как прежде. Эх…

– Зампрокурора округа Темнова.

– Ее знаю, она потом в Генеральную перешла. У этой мышь не проскочит. Если она документ подписала, то можешь спать спокойно. Интересно, она до сих пор работает или уже на пенсии? Знаешь, – голос Татьяны вдруг стал тихим и задумчивым, – собственный возраст редко ощущается адекватно, да и в зеркале видишь себя прежнюю, а не нынешнюю, а вот когда узнаешь, что тот, кто младше тебя, или даже твой ровесник, уже на пенсии, тогда и понимаешь, сколько тебе на самом деле лет. У тебя такого не бывает?

– Бывает. Даже чаще, чем хотелось бы. Но не будем о грустном. Расскажи в двух словах про поездку.

– Если именно в двух, то райское наслаждение!

«Собственный возраст редко ощущается адекватно», – мысленно повторяла Настя Каменская, закончив разговор. Вот бывает же так: стоило ей подумать о том, что дети переоценивают себя, не понимая своего истинного возраста, и в этот же день кто-то другой заводит разговор на ту же тему, но применительно к старению. Неужели закон парных случаев действительно существует и работает?

Она всегда умела быть… нет, не незаметной, а просто никакой. Нейтральной. Такой, чтобы не вызывать гнева или раздражения. Она есть, она здесь, рядом, у всех на виду, но не дает ни малейшего повода ни для обиды, ни для злости, ни даже для обыкновенного замечания. С отцом Катя Горевая прошла отличную школу, и теперь, когда она уже два года носит фамилию «Волохина», это умение ей тоже пригодилось.