Юлия Алейникова: Крест великой княгини

— Ох, что творят, что творят! — ужасался дрожавший, как осиновый лист, Митяй.

Снова раздался грохот, слышно было, как с грохотом повалились в шахту бревна. Но они застревали в шурфе, накрывая недобитых князей навесом.

— Да чтоб вас, лешие! Бревна и то скинуть не можете! — все больше ярился Старцев, а Ванька с Митяем все плотнее жались к подводам.

Одно из бревен все же свалилось вниз, задев кого-то, раздался мученический вскрик, и все затихло.

— Все, засыпай яму! Хватит рассусоливать, куда, сволочи, расползлись, взяли лопаты! Перестреляю всех на хрен! — хрипло орал Старцев, паля в воздух.

«Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство».

— Пошли, пошли! — обняв Алису за упругий горячий живот, толкал ее перед собой Илья, не забывая целовать в шейку.

— А ты уверен, что твоих дома нет? — подхихикивала и вертелась Алиса.

— Уверен, — бормотал ей в ушко Илья, обжигая горячим дыханием.

— Неудобно как-то, а вдруг они заявятся? — не хотела расслабиться Алиса.

— Слушай, ну что ты заладила? Вернутся, не вернутся… Во-первых, я тоже здесь живу. Во-вторых, я уже большой мальчик и имею право приводить к себе гостей. И даже девушек.

— А, вот как? — тут же надулась Алиса. — И как часто ты их сюда возишь? Может, у тебя тут вообще проходной двор? — Она высвободилась из его объятий и решительно прошла к окну.

— Слушай, Алис, ну не начинай. Мы собирались классно провести время к обоюдному удовольствию. Я не мальчик, ты не девочка, кончай выпендриваться и иди ко мне. — И Илья распахнул объятия.

Не увидев в девушке отклика, он подавил вздох и с отвращением, понимая всю фальшивость подобных заявлений, завел старую, обожаемую всеми без исключения девицами песню.

— Алис, ну что ты дуешься? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, и, разумеется, я не вожу кого попало к себе домой. Если хочешь знать, ты вообще первая, кого я сюда привез. Ну, иди ко мне. М-м? Я не могу видеть тебя такой расстроенной.

Алиса, чуть помедлив для порядку, подошла к нему и, состроив подходящую случаю физиономию, позволила снова себя обнять.

— Ну вот и умница, — улыбнулся Илья. — Сейчас мы с тобой прихватим бутылочку вина и отправимся обследовать верхний этаж. — Его голос снова стал мурлыкающим, обволакивающим.

Илья был бабником, самым тривиальным бабником. Его мать Инна Анатольевна иногда в сердцах сокрушалась: как так вышло, что она воспитала кобеля?

Да, мама иногда не стеснялась емких, грубоватых выражений. Отец Илью в душе одобрял, а может, даже слегка завидовал, сам-то он уже давно свое отгулял. Инна Анатольевна была его третьей женой, и разница в возрасте у родителей была приличной, тут уж скорее от мамы можно было фортеля ожидать.

А Илья просто любил женщин. Блондинок, брюнеток, рыжих, веселых и серьезных, деловых и легкомысленных, полненьких, худеньких, тощеньких, но обязательно хорошеньких и следящих за собой. Тут Илья был строг.

Алиса была крашеной брюнеткой, с упругой попкой, плоским животом и аппетитной грудью. Ее он подцепил вчера в фитнесе прямо на тренажере.

— Илья, а что это за запах? — морща носик, капризно поинтересовалась Алиса, поднимаясь по лестнице.

— Запах? Не знаю, я не чувствую. Может, отец тарелку с едой в спальне оставил? — втягивая носом воздух, предположил Илья. — Неважно, сейчас мы окно откроем, а если хочешь, вообще можем на террасе устроиться, у нас забор высокий… — И он снова потянулся губами к ее шее и дальше, к уху.

— По-моему, у вас тут кошка сдохла, — не желала переключаться на правильный лад Алиса.

Но на этот раз запах почувствовал и Илья. Сладковатый гнилостный запах.

— Блин. Может, правда соседская залезла? Вроде из родительской спальни тянет. На́ бутылку, иди в мою комнату, а я посмотрю, что там такое, — сунув Алисе в руки бутылку и бокалы, распорядился Илья.

— Блин! Батя!

На широкой застланной кровати, раскинув руки и глядя в потолок неподвижными глазами, лежал отец, по его груди растеклось бурое пятно, запах распространялся именно отсюда.

— А-а-а! — вопила позади Алиса, прижав к лицу кулачки. Осколки бокалов посверкивали возле ее ног.

Подходить к отцу было бессмысленно, да честно говоря, и духу не хватило. Илья попятился и закрыл за собой дверь спальни.

— Валерий Иванович? Добрый день, Илья Маслов.

— О, Ильюш, добрый день. Как жизнь? — Голос отцовского зама звучал весело, добродушно, наверное, не догадывается.