Юлия Алейникова - Крест великой княгини

Я знала, что Юра будет вечером дома. Хотела поговорить с ним без прислуги, особенно без Ольги. Эта повариха в последнее время, кажется, метила на мое место. Я хотела подъехать к одиннадцати, но в последнее время у меня бывают приступы плохого самочувствия. Вот и в тот день скакнуло давление. Поздние беременности иногда плохо переносятся. В общем, когда мы выехали из дома, было около двенадцати.

— Зачем вы взяли с собой Шадрина?

— Во-первых, он сидел за рулем, во‐вторых, для моральной поддержки. Он просто ждал меня в машине. Юре не нужно было его видеть.

— Значит, Шадрин из машины не выходил?

— Нет.

— Дальше.

— Дальше. Мы остановили машину перед воротами, я вошла через калитку, открыв ее ключом. Вошла в дом, внизу Юры не было, я поднялась наверх, в спальню. Еще очень боялась, как бы он не уснул. Очень хотелось решить вопрос сразу, не откладывая. Вошла в спальню. Юра лежал на кровати, раскинув руки, из груди торчал нож. — Она сделала еще один судорожный глоток из стакана. — Помню первое, что мне пришло в голову, — видел ли кто меня. Я бросилась к окну убедиться, что Василия нет. А потом помчалась прочь. В себя пришла уже в машине.

— Больше в дом вы не возвращались?

— Нет, что вы. Зачем?

— Например, проверить, а вдруг ваш муж жив?

— Нет. Вы что?! Во-первых, было совершенно ясно, что он мертв. Нож в сердце, открытые стеклянные глаза. До сих пор вспоминать страшно. А самое скверное, что из-за беременности ни снотворное нельзя принять, ни успокоительное. И нервничать нельзя. Полный мрак! Даже не напиться, — с горьким смешком проговорила Инна Анатольевна.

— Во сколько вы подъехали к дому?

— Было около половины первого. Мы еще сколько-то посидели в машине, мне было никак не решиться.

— Подъезжая к дому, вы ничего не заметили? Машину, человека, что угодно.

— Тогда мы не смотрели по сторонам. Но потом, когда вернулись домой, я все никак не могла успокоиться, вспоминала без конца, что случилось, гадала, кто это мог сделать. И вспомнила, что когда мы сворачивали на нашу улицу, со стороны дома выехала машина. Если вы помните, подъезд к нашему дому, к воротам словно зажат между двумя домами, и вот оттуда, как мне показалось, выехала машина. Серебристый седан. Тогда мне было это неважно, я не обратила на нее особого внимания.

— У кого-то из ваших знакомых есть такая машина?

— Да. Если вдуматься, у многих. У кого «Тойота», у кого «Вольво», «Ниссан». Да мало ли. Серебристый цвет не редкость.

— А у близких знакомых?

Артем Шадрин вошел в кабинет уверенным стремительным шагом, а увидев знакомое лицо, и вовсе оживился.

— Здравствуйте! — садясь возле стола Игоря Михайловича, энергично поприветствовал капитана Артем. — Я все расскажу. В прошлый раз мне не хотелось подводить Инну, но, судя по всему, вам и так все известно, — тараторил он, вероятно рассчитывая чистосердечным признанием облегчить свою вину. — Вечером шестого июня мы с Инной ездили к ее мужу. Точнее, ездила она. Я просто за рулем сидел и ждал в машине, пока они переговорят. Инна хотела побеседовать по поводу развода, чтобы он выделил ей долю. Я сразу решил, что это бессмысленно, но она хотела попытаться. Она вышла, я остался в машине, а спустя минут десять, может, пятнадцать, смотрю, она бежит. Вся бледная. Ну, думаю, опять плохо стало, разговора не вышло. А она села в машину и говорит: поехали скорее, Юру убили. Я сперва даже не понял, о чем она говорит, а когда дошло, и сам поскорее машину развернул и поспешил убраться, пока не заметили.

— Значит, вы в дом не заходили?

— Нет, что вы. Зачем? Можете у Инны спросить.

— Обязательно. Ну а возле дома вы никого не заметили?

— Нет. Тихо было. Там заборы с двух сторон высоченные, кусты, ели густо высажены вдоль одного забора. А ворота Масловых в тупике, так что там никого не было.

— Ну а на подъезде к дому никого не заметили?

— Вы про ту серебристую машину? — с готовностью спросил Артем.

— Какую машину? Поподробнее, пожалуйста.

— Когда мы свернули на их улицу, Инна как раз показала мне, куда ехать, я ведь раньше там никогда не был. Так вот, из их тупика как раз вырулил серебристый седан. Модель рассмотреть в сумерках было сложно, у него еще фары горели, да и незачем было. Помнится, Инна еще сказала, кажется, это уезжает ее…

— Это ваш дом? Ничего себе заборище, — усмехнулась Лера, глядя на обвитый чугунными лозами с острыми пиками высокий каменный забор.