Стефани Пинтофф - И занавес опускается

— Хммм…

Фроман уселся в кресло.

— Синдикат преуспевает, потому что никто не знает моих актёров лучше, чем я. Это они делают меня успешным.

— Мы знаем, что даже сегодня вечером вы репетировали пьесу с одной из актрис. Это обычное дело? Похоже, это требует от вас затрат личного времени, — произнёс я.

— Конечно.

Он смотрел на нас с изумлением, не вполне понимая, куда мы клоним.

— А каким образом вы их выбираете? — поинтересовалась Изабелла. — Вы ведь, очевидно, не можете одарить всех своим вниманием.

Фроман покачал головой.

— Нет, я выбираю мужчин и женщин, у которых есть талант, большие амбиции и любовь к театру. С меньшими требованиями невозможно достичь больших высот в этой профессии. Но если у них есть всё перечисленное, то я подыскиваю им роли, которые позволят им сиять на сцене.

Он с любопытством на нас посмотрел.

— Вы сейчас упомянули лишь «актрис». Да, действительно, моей последней находкой была Мод Адамс. И я возлагаю огромные надежды на юную леди, которая репетирует сейчас роль Джульетты в гостиной. Но неужели вы никогда не слышали о Джоне Дрю? Или о Уильяме Джилетте? Они — главные созданные мной звёзды.

Фроман сиял от гордости.

Имена были мне знакомы, но я ничего не знал о карьере этих актёров или их сотрудничестве с Фроманом. Хотя это было легко проверить.

— Элиза Даунс была первой жертвой, поэтому давайте с неё и начнём. Она когда-нибудь удостаивалась вашего личного внимания? — спросил я.

Чарльз Фроман медленно сцепил пальцы в замок.

— Личного внимания? Да, она была милой девочкой. И неплохо справлялась со своими ролями. Но она была бабочкой-однодневкой.

— Что это значит?

Форман посмотрел на нас и Изабеллой, словно прикидывая, сможем ли мы понять то, что он собирается сказать.

— В мире театра встречаются два типа женщин. Мужчин, конечно, тоже, но их я встречаю реже. Первых ведёт единственное — любовь к сцене. Они будут посещать каждую постановку и спектакль, даже если сами никогда не смогут в них сыграть. Но если дать им шанс, и при условии наличия у них хоть малейших врождённых талантов — их честолюбие не будет знать границ. Ими движет не жажда славы или богатства, а необходимость художественного совершенства, насколько каждый из нас может к нему приблизиться.

Он печально покачал головой.

— Возможно, они мечтают затмить всех вокруг, возможно, их привлекает очарование происходящего, но длится это всё лишь до тех пор, пока они не осознают, сколько труда нужно вкладывать в театр. И, в конце концов, двое или трое могут стать знаменитыми. По счастливой случайности, им может достаться именно «их роль». Та, в которой они будут не играть, а жить. Но чаще всего, — Фроман подчеркнул свои слова, — это длится недолго. Несколько лет — и они начинают искать себе другое занятие.

— И каким образом вы узнали всё это о мисс Даунс? Вы не могли быть хорошо с ней знакомы, а актёров и актрис в театре сотни, не так ли?

Фроман посмотрел мне прямо в глаза.

— Я лично оцениваю каждого нанимаемого актёра. Никаких исключений. Я изучаю их прошлое. Поручаю своим менеджерам контролировать рабочий процесс, оценивать способности и прогресс каждого работника. Вы встречались со Львом Айзманом. Он — моя правая рука, и всегда помогает мне с выбором кандидатур.

— И ни один менеджер ещё не допустил ошибку? — с подозрением смотрел на Фромана.

Но тот лишь пожал плечами.

— На самом деле, всё просто. У меня есть определённые правила, и я прошу своих работников их соблюдать. И актёр либо соглашается на это, либо нет. Это несложно. Весь вопрос в обязательствах и желании быть частью театра.

— И что это за правила?

— Повторюсь, правила довольно просты.

Фроман поднял руку и начал один за другим загибать пальцы.

— Актёры всегда должны быть готовы к выступлению. Они обязаны и среди ночи помнить свои роли и партии. Никогда не опаздывать — ни на репетиции, ни на сами представления. Я не разрешаю задерживаться им после полуночи, если на следующий день они должны играть. К тому же, — осторожно добавил Фроман, — мои люди должны понимать, насколько важна для успеха их репутация. Любые сплетни и слухи вне театра могут сказаться на их репутации в стенах моего заведения. Поэтому я настаиваю на безукоризненном поведении во всех сферах жизни и не терплю свободных взаимоотношений с противоположным полом. А ещё лучше, если у моих прим не будет серьёзных личных привязанностей, которые могут помешать их преданности профессии. К тому же, некоторые поклонники перестают восхищаться замужними или женатыми актёрами. Работать в театре — значит не давать угасать воображению и мечтам зрителей.