Стефани Пинтофф - И занавес опускается

Мы с Малвани и Алистером смотрели на разворачивающиеся события из единственного закрытого офиса на четырнадцатом этаже.

Нас попросили подождать здесь, пока не подойдёт главный редактор, чей офис занимал целую комнату — лабиринт из деревянных столов, за которыми сидели репортёры и редакторы. Все работали в бешеном темпе, создавая постоянный шум, а воздух в помещении стал густым от дыма сигар и сигарет.

Дверь офиса была открыта настежь, и мы наблюдали, как репортёры яростно набирали на печатных машинках свои статьи. Редакторы вырезали и вклеивали редактируемые ими тексты, а небольшая группа из пяти человек — которая, вероятно, уже закончила свою работу — шумно играла в покер в углу комнаты.

Их игра прерывалась лишь на частое сплёвывание окрашенной табаком слюны в сияющие на солнечном свету плевательницы, установленные в помещении.

И каким-то образом в подобном хаосе готовился завтрашний выпуск газеты.

— Проверим конкурентоспособность.

Редактор за главным столом положил сигару на блюдце и схватил газету «Трибьюн» с верха стопки. Он просмотрел её, наверно, за пару секунд, и перешёл к «Пост».

И недовольно хмыкнул.

— Мы мало разузнали об истории с хищением имущества Тайлеров.

Все репортёры в комнате начали усиленно листать всё, что лежало на их столах.

— Джонни, следующий раз лучше поработай со своими источниками на Уолл-стрит. Договорились?

— Конечно, босс, — ответивший репортёр нервно провёл руками по густой копне каштановых волос.

Но редактор уже перешёл к следующему вопросу.

— Фрэнк, — произнёс он. — Мы же получили историю об освобождении дамы по фамилии Снайдер во время суда, так?

Он не поднимал взгляд и продолжал просматривать бумаги.

— Да, получили, босс.

Ответ пришёл от худого, высокого мужчины с низким голосом, сидящего в пятом ряду.

Это было неприятным напоминанием о решении по моему делу, которое озвучили лишь сегодня утром.

У меня ёкнуло сердце, а лицо загорелось от стыда — словно они критиковали меня, а не просто обсуждали вердикт присяжных. Конечно, не стоило принимать это на свой счёт. Но я не мог по-другому.

Если бы я только смог найти лучшие доказательства против этой женщины… Доказательства, которые смогли бы опровергнуть её уверения в собственной невиновности.

— Что об этом говорится в «Пост»? — на этот раз вопросы начал задавать репортёр.

Редактор снова хмыкнул.

— Их обычная помпезная ахинея. Но они получили интервью с матерью, которая живёт отдельно.

На пару секунд в помещении наступила тишина.

— Кто проверял твою статью? — спросил редактор.

— Мистер Сейден, — ответил худощавый репортёр. — Он ушёл рано. Вы же помните, он всегда уходит рано по пятницам.

Редактор, так ни разу и не поднявший глаз от бумаг, выпрямил спину и стал вчитываться в статью ещё внимательнее. Все мужчины за столами тоже последовали его примеру и с неподдельным интересом уставились в свои записи.

Из дальнего конца этажа к нам направился мужчина в пронзительно-синем костюме и жёлто-красном галстуке.

Ира Зальцбург, главный редактор. Низенький и полный, но дорогая и яркая одежда превращала его во внушительную фигуру. Он это знал и всем своим видом это показывал.

Не здороваясь ни с кем на этаже, он сразу направился к себе в офис, кивнул и закрыл дверь с чрезмерной театральностью.

— Господа, — поприветствовал он каждого из нас простым рукопожатием.

После должных представлений, мы сели на деревянные стулья для посетителей, а мистер Зальцбург развалился в огромном мягком кресле и закурил сигару.

— Добро пожаловать на Таймс-сквер.

Да, это была Таймс-сквер, но только в головах работников «Таймс». Около двух лет назад «Таймс» переехал из окраины города, где располагалось издательство, в новое здание — второй по высоте небоскрёб на Манхеттене, стоящий на небольшом островке на пересечении трёх улиц: Седьмой Авеню, 42-ой улицы и Бродвея.

Раньше эта площадь называлась Лонгакр-сквер, но среди жителей ходило и её другое название — Основное Течение. И хотя сейчас площадь была официально переименована в честь газеты, никто не называл её «Таймс-сквер».

Два года — слишком мало, чтобы изменить привычки.

Малвани заговорил первым.

— Мы хотим поговорить с вами по поводу письма, которое вы получили этим утром и которое может касаться дела полиции.

Ира Зальцбург пару мгновений смотрел на Малвани, а затем перевёл свой взгляд в окно, где кипела жизнь. Площадь внизу кишела бизнесменами и туристами, певичками и посетителями ресторанов, и все они суетились и бежали в разных направлениях.